«Посему нахожу я, – доносил Несветаев, – что интриги паши иначе решены быть не могут, как через повеление вашего сиятельства о вступлении войск в их границы; тогда можно с ними иметь короче переговоры, и паша может обдумать, а Кара-бек должен будет убраться в свое гнездо, в Магизберд, ибо он считает его безопасным местом»
[207].
Отправив на усиление Несветаева батальон 15-го егерского полка, граф Гудович поручил ему повторить обещания наши как Мамед-паше, так и брату его Кара-беку, но если и затем они не согласятся уступить Карс добровольно, то двинуться в Карсский пашалык, поступать с ними как с неприятелями и стараться завладеть крепостью
[208].
Собрав с окружных деревень до 2000 четвертей хлеба и не получив никакого ответа ни от паши, ни от брата его Карабека, Несветаев 16 марта перешел границу, имея в строю 79 человек штаб– и обер-офицеров и 2412 человека нижних чинов с десятью орудиями
[209]. Подойдя к селению Баш-Шурагель, где находился Кара-бек с 1000 человек пехоты, Несветаев предложил ему покориться, объясняя, что русские пришли для защиты карсского владения, а не для разорения его. Кара-бек отвечал выстрелами, и тогда Несветаев штурмовал селение, овладел башней, взял 400 человек пленными и два знамени. Потеряв более 300 человек убитыми, Кара-бек бежал сначала к селению Кизыл-Чахчах, а потом в Магизберд. Старшины окрестных селений явились к Несветаеву с просьбой принять их под покровительство России и избавить от варварских поступков Кара-бека. Заняв шестью ротами и шестью орудиями селение Кизыл-Чахчах, сам Несветаев расположился в селении Баш-Шурагель, где и получил письмо от карсского паши.
«Извещаю ваше превосходительство, – писал Мамед, – что приязненное письмо ваше, изъявляющее печаль, я получил, и все прописанное уразумел и за благой совет благодарю, но я состоял в говоренном мной в точности. Слава Богу, что сперва вы стреляли по мне – я уже не под виной; вижу вас ныне двуязычным: с одной стороны доброжелательство, а с другой – неприятельство.
Я к вам присылал священника и монаха просить вас, чтобы, по приязни и доброжелательству ко мне, сперва пошли на Ахалцих, но вы отвергли мою просьбу, такова ваша дружба. Вы говорили, что вы лжи не произнесете, а я отнюдь правды не видел; Бог милостив, неужто вы стращаете меня как ребенка или мальчика? Будьте готовы, я уже иду с вами сражаться; если Бог даст благой успех, то я знаю, что сей поступок ваш отнюдь не известен всемилостивейшему Государю. Бог милостив, такова ваша дружба, я владение свое оставил с голоду, вам сделал добро, но на место добра злом отвечали. Я же поспешаю идти, уповая на Бога, увидимся друг с другом. Впрочем, остаюсь готовый к войне с вами»
[210].
«Крайне жалею, – отвечал Несветаев, – что ваше высокостепенство переменили свое намерение. Вы сами требовали от сильнейшего государя императора моего покровительства и защиты; вы же писали ко мне, что Карс ваш, провинция ваша и провиант ваш. Теперь пишете совсем противное. Я принужден был стрелять, когда вами засаженные в башню, по приказанию вашего брата Кара-бека, убили у меня поручика, 10 рядовых и 15 ранили. Не я сему виновник, но вы сами, потому что я выполняю волю моего государя императора и отряжен со вверенными мне войсками для защиты и покровительства вашего от других вам неприятельствующих, а с вами не намерен драться, и теперь вас уверяю, что я без решения по силе вашей преданности и чтоб вас принять под покровительство, без того не выйду. Вы же упоминаете в письме, что мы не берем наперед Ахалцих, то не вашего высокостепенства дело, что наперед занимать. Вы услышите, что храбрые войска Российской империи скоро займут и Ахалцих, а что вы собираетесь против меня, оставив обещания ваши и преданность к Государю моему, то выходите и назначьте место сражения – я вам за ваше вероломство отвечать буду. Но, оставив сие, прошу ваше высокостепенство, – как вы называли меня другом и братом, – все ваши намерения оставить и принять то покровительство, которое вы просили моего государя императора. Впрочем, я к вам иду и ожидаю на марше ответа»
[211].
Мамед-паша отвечал, что он укрепляется и будет обходиться с русскими как с неприятелями.
Располагая двинуться прямо к Карсу, Несветаев просил главнокомандующего подкрепить его хотя одним батальоном пехоты и казаками, потому что, прежде открытия военных действий, необходимо было занять, по крайней мере батальоном пехоты при двух орудиях, селение Кизыл-Чахчах, в котором сходились две дороги: из Карса и Магизберда. Учреждение столь сильного поста в этом селении было необходимо: во-первых, для прикрытия отряда Несветаева со стороны Эривани, во-вторых, как опорный пункт для доставления в отряд провианта и боевых припасов и, наконец, в-третьих, потому, что Кара-бек хотел пропустить Несветаева к Карсу и потом отрезать ему отступление
[212]. Граф Гудович не нашел возможным послать подкрепление Несветаеву, и он, 24 марта, двинулся к Карсу
[213].
Навстречу отряду был выслан армянский священник, который от имени Мамед-паши объявил, что, с приближением русских, гарнизон хотя и откроет огонь из крепости, но он будет безвреден; что паша постарается сделать бесполезными все усилия тех, которые противятся его намерениям; что он сдаст крепость русским и что все противники их «будут бездейственны». После всех поступков Мамед-паши и Кара-бека, конечно, нельзя было верить таким обещаниям, но, начав уже наступление, Несветаев не хотел останавливать движения. Он надеялся, что карсский паша, принужденный до времени скрывать свои виды от недоброжелательных ему лиц, увидев у стен крепости русские войска, пришедшие ему на помощь, переменит свое намерение, или же крепость будет найдена в таком положении, что можно будет взять ее силою оружия.
Подойдя к окрестностям города, Несветаев заметил неприятеля, укрепившегося на высокой горе, в одном из предместий. Он тотчас же отправил подполковника Печерского, с двумя батальонами 15-го егерского и Кавказского гренадерского полков и тремя орудиями, для занятия этой горы, усеянной турками. Неприятель, поддерживаемый выстрелами из крепости, оказал сильное сопротивление, так что в подкрепление Печерскому пришлось отправить три роты Саратовского мушкетерского полка, при содействии которых войска заняли высоту и предместье, причем отбито у неприятеля одно трехфунтовое орудие. Турки заперлись в крепости, и этим ограничились действия Несветаева под Карсом, так как он получил предписание графа Гудовича, в котором тот просил его не предпринимать штурма, если не уверен в сдаче крепости, а стараться прежде всего завладеть Карсским пашалыком.
