Усталые солдаты едва передвигали ноги; весь отряд растянулся верст на десять; люди были так утомлены, что к Эчмиадзину пришло из каждого батальона не более как человек по шестидесяти при знаменах; прочие лежали на дороге. Главнокомандующий принужден был посылать драгун и казаков подбирать усталых и понуждать тех, которые могли еще двигаться, но и при этих мерах люди собрались только к полуночи, а обозы присоединились к отряду лишь на другой день
[397].
Конечно, если бы персияне умели следить за неприятелем и пользоваться обстоятельствами, то имели полную возможность рассеять усталые полки наши, и тогда упорство и настойчивость князя Цицианова стоили бы нам весьма дорого. Только полнейшая бездеятельность персиян спасла отряд наш от конечной гибели.
Приближаясь к Эчмиадзину и верст за восемь не доходя до него, войска услышали колокольный звон, который князь Цицианов принял за приготовление к встрече его с крестами и святою водою. Он приказал тотчас же авангарду спешить к монастырю, в котором находилось до 400 человек персиян. Ошибка в предположении главнокомандующего скоро открылась. Едва только ничего не подозревавший авангард наш, состоявший из казаков и грузин, стал приближаться к садам, окружающим монастырь, как был встречен выстрелами из фальконетов и ружей стрелков, засевших в садах. Спешившиеся линейные казаки и грузины хотя оттеснили неприятеля до стен монастыря, но занятие самого монастыря отложено было до следующего дня.
Князь Цицианов расположился лагерем вблизи Эчмиадзина, став со всеми войсками в одну линию, правым флангом к главному монастырю и в расстоянии пушечного выстрела от него.
На рассвете 20 июня, когда отставший обоз наш стал присоединяться к отряду и не успел еще построиться вагенбургом, огромные толпы персиян показались за монастырем, на высотах. Это был авангард неприятельских войск, которые, под предводительством Аббас-Мирзы, прибывши прежде русских под Эривань, расположились в ее окрестностях, где занимали довольно значительное пространство. Силы персиян простирались до 20 000 всадников; их артиллерийский парк растянут был от верхних садов Эчмиадзина до монастырей Св. Рипсимы и Кайсане. Их авангард, сделавший первый нападение на русских, мог почесться сильною армиею в сравнении с отрядом князя Цицианова
[398].
Отрядив для устройства и защиты вагенбурга один батальон Саратовского мушкетерского полка, сам главнокомандующий с отрядом подвинулся вперед к Эчмиадзину, но потом вскоре должен был переменить позицию, потому что показалось семь колонн конницы, шедших на наш лагерь с целью окружить его
[399]. Это движение заставило князя Цицианова выдвинуть вперед два каре, под командою генерал-майора Портнягина, с целию держать наступающие толпы в опасении быть отрезанными. Генерал-майору Леонтьеву, с его двумя батальонами, приказано идти влево, к находящемуся впереди верстах в четырех небольшому монастырю. Тучков получил приказание следовать с его двумя батальонами вправо и занять позицию между главным монастырем и мельницею, вблизи оного находившеюся. Сам князь Цицианов, находясь между двумя малыми монастырями, которые персияне успели занять, был окружен с трех сторон неприятелем.
Наступление персидской конницы не имело, однако же, успеха. Встреченные повсюду выстрелами из орудий, наступающие не выдержали огня, не достигли до нашего лагеря и, поспешно собравшись в одну кучу, потянулись назад.
«Персияне, незнакомые еще с европейскою тактикою, – сказано в «Русском инвалиде», – поражены были упорным сопротивлением малочисленного русского отряда, который они не сомневались истребить в несколько минут, – каре регулярной пехоты казались им неприступными движущимися стенами. В то же время безумолкное и правильное действие русской артиллерии, которая, поставленная на выгодных высотах, удачно поражала толпы противников и покрывала все поле трупами, приводило в ужас необразованное персидское войско».
Вскоре беспорядок и смятение неприятеля стали общими. Персияне обратились в бегство. Аббас-Мирза останавливал бегущих, стращал своих военачальников гневом шаха и уговаривал войска к исполнению своего долга, но все было напрасно.
– Стойте! куда вы бежите? – кричал он. – Не срамите меня перед отцом и братьями, не заставляйте меня рассказывать о вашем стыде. Выдержите еще несколько натиск русских, и я вам ручаюсь за успех.
Но войска его бежали, принужден он был и сам бежать.
Персидский отряд отступил к деревне Калагер. Персиянам удалось только увезти из нашего вагенбурга, куда пробралась одна толпа неприятельской кавалерии, несколько палаток и артельную повозку.
Перед вечером войска наши увидали небольшой отряд кавалерии, следовавший поспешно лощиною по направлению к нашей позиции. Кавалерия эта была небольшая часть драгунского полка со знаменами и литаврами, не успевшая присоединиться к своему полку и преследуемая персиянами. Стрелки, из батальонов Тучкова, засевшие в лощине, пропустив знамена и наших драгун, открыли огонь по неприятелю и, прогнав его, закончили тем действия этого дня.
Желая воспользоваться впечатлением страха, произведенным на персиян этою победою, князь Цицианов отправил обратно Касим-бека к эриванскому хану с письмом, в котором писал, что, не имея прибавить ничего в своим прежним требованиям, сообщает только о поражении многочисленной толпы персиян. «Подробности, – писал князь Цицианов
[400], – о бывших между мною и персиянами двух сражениях почтенный Касим-бек, видевший все своими глазами, перескажет вашему высокостепенству обо всем изустно».
На другой день сражения персияне не показывались, и князь Цицианов считал необходимым дать отдых солдатам, утомленным беспрерывными и трудными переходами и десятичасовым сражением. Сам же главнокомандующий употребил весь этот день на устройство вагенбурга, беспорядочно и наскоро поставленного, и расположил войска вокруг него лагерем, дабы удобнее было защищаться против 20 000 неприятеля. 22 и 23 июня персияне хотя и приходили с намерением вторично атаковать наш лагерь, но потеря их и отпор, сделанный нами в первый день сражения, то есть 20-го числа, так напугали их, что они не подъезжали ближе самого дальнего орудийного выстрела. Движение это было делаемо с единственною целью отвести воду, в чем они первое время и успели, запрудив канавы, доставлявшие воду нашему отряду, так что люди в течение целого знойного дня не имели чем утолить жажду. Около 6 часов пополудни несколько человек Кавказского гренадерского полка, видя, что начальство не принимает мер, сами пошли отыскивать воду.
– Куда вы идете? – спросил командир полка, генерал-майор Тучков.
– За водой, – отвечали они.
