Следует, однако же, заметить, что правила гостеприимства, установленные абхазским обычаем, весьма разорительны во всех отношениях. Большая часть Абхазии была покрыта лесом, пастбищных мест было мало, и, следовательно, народ был не очень богат скотом.
Обычай же между тем требовал от хозяина в честь почетного гостя убить козла, барана или даже быка и ставить его разом на стол. Все поданное на стол, по тому же обычаю, должно быть съедено если не гостями, то народом, сбегающимся на угощение.
Оттого абхазец крайне неприязненно смотрит на посещение его владельцем. Привыкнув оказывать почтение старшим, снискивать внимание их и покровительство, абхазец не изменяет себе и в том случае, когда посетит его князь с огромной своей свитой и станет уничтожать годовой запас продовольствия своего крестьянина. Моля в душе Бога, чтобы он унес поскорее из его сакли нежеланого гостя, крестьянин наружно все-таки раболепствует и целует полу его черкески.
Абхазцы, впрочем, смотрят на гостеприимство несколько иначе, чем черкесы. Для абхазца гость считается священною особою только до тех пор, пока находится в доме. Но едва только он оставил его саклю, как тот же хозяин, из мелкого корыстолюбия, готов лишить жизни своего бывшего гостя. Исключение в этом случае делается тогда, когда хозяин предложит гостю быть его проводником, и тогда, взяв на себя ответственность за жизнь гостя, туземец ни за что на свете не согласится запятнать себя изменой или нарушить обычай гостеприимства.
Есть еще оригинальная черта в жизни абхазца: будучи гостеприимен, абхазец не любит вечерних странников и посетителей. Подъезжайте к сакле абхазца вечером и просите приюта – хозяин наверно всеми средствами будет стараться отделаться.
Гостеприимство особенно строго соблюдалось владетелем, князьями и именитыми дворянами. С приездом гостя в сакле зажигается костер, который и освещает комнату. Свечи не в употреблении в Абхазии и имеются только у самых именитых людей, да и то восковые, грубого туземного приготовления, и зажигаются только в особо важных случаях. По большей части угощение и ужин происходят при свете камина. В домашнем быту, при отсутствии гостей, абхазец живет чрезвычайно скромно: ест один раз в сутки и преимущественно перед закатом солнца. Пища его состоит тогда из кукурузы, употребляемой вместо хлеба крутой просяной каши, вареного мяса, яиц и молока, приготовляемых самым обыкновенным образом; для гостя же он старается, по возможности, разнообразить пищу.
«Прислуга в оборванных черкесках, – пишет путешественник, – внесла два круглых, в аршин диаметром и аршин вышиной, столика и поставила их возле моего ложа. Такой же вышины, но аршина два длины, стол поставлен в углу, недалеко от дверей». За круглыми столиками сел гость и хозяин, князь, за длинными его сын и несколько человек родственников и вассалов князя.
В среднем и низшем сословиях хозяин не садится в присутствии гостя, считая это невежливым, а прислуживает ему во все время ужина. Торжественное молчание воцаряется между присутствующими. В кунахскую между тем вносят на деревянных тарелочках: гоми, абхи-обыста — просяная каша, ача — пресный кукурузный хлеб, афь — соленый сыр, шашлык — баранина, жаренная на вертеле, акиапа — курдюк, асацбал — кислый соус с курицей и, в заключение, кислое молоко, любимое питье для абхазца. Ужин тянется молча, потому что люди с достоинством и значением должны мало говорить; разговорчивые люди не считаются умными и не уважаются. После ужина подают воду для умывания рук.
В пример высокого развития гостеприимства можно привести случай, бывший с князем Дмитрием Шервашидзе, близким родственником владетеля. Князь Дмитрий встретил на дороге путников, которым объявил, что 300 человек абреков спустились с гор, с целью ограбить его имение, что он их отыскивает и спешит к милиции, находящейся под его начальством и собранной недалеко от места встречи. Так как путешественники были мало или вовсе не вооружены, а главное, находились на земле князя Дмитрия, то он не задумался оставить свой дом, которому грозила явная опасность, и проводить своих нежданных и случайных гостей. Проводя до границ своего владения, до первой дачи одного абхазского дворянина, князь расстался со своими гостями и оставил им проводника, который должен был их сопровождать до Очемчир – зимнего жилища владетеля.
Молодые девушки Абхазии заменяют обыкновенно в семействе прислугу, и потому молодой человек, приехавший в дом под видом гостя, может хорошо и легко рассмотреть избранную его родителями невесту и высказать о ней свое мнение.
В случае одобрения между родителями жениха и невесты начинаются переговоры и заключается условие о калыме. Девушка не принимает в этом деле никакого участия; ее согласия не спрашивают, точно так же как и того, нравится или нет молодой человек, ищущий ее руки. Часто родители невесты не говорят даже вовсе об участи, ожидающей девушку, до самой последней крайности – до первого официального и открытого свидания жениха с невестой.
В такой день жених отправляется в дом своей суженой в сопровождении большой свиты и с подарками ей и ее родственникам. Один из сопровождающих, обыкновенно родственник, выбирается в должность дружки.
Как только в доме невесты заметят приближение такого поезда, девушку уводят в ашхора – малое строение, где она и должна ожидать жениха. Там все прибрано, вычищено и приглажено. Над нарами висит занавес из прозрачной ткани, такой длины, что, опущенный, он падает на колени сидящих на нарах. Занавес этот вешается только на этот раз, в ожидании прихода жениха. Последний подъезжает всегда к асасайре – большому гостиному дому.
Отец невесты и его слуги встречают приезжих перед крыльцом, помогают гостям слезть с лошадей, снимают с них оружие и развешивают его в гостиной на гвоздях. Хозяин ведет гостей в асасайру и сажает свиту жениха на подушках, на почетном месте и по старшинству лет. О женихе как будто забывают; о нем не заботятся, за ним не смотрят, и он, вместе с дружкою, садится где-нибудь в темный угол, близ нижних дверей. Начинается заранее приготовленный пир. Собираются гости. Отец невесты приглашает к себе, от каждого семейства своего аула, одного старшего в доме, а молодые парни и девушки безо всякого приглашения приходят поплясать и повеселиться. В этом случае такое вторжение их на праздник не считается предосудительным.
Подают ужин; по одну сторону стола помещается свита жениха; по другую званые гости. Приносят умыть руки; перед остальными гостями ставят длинные столы, установленные кушаньями, состоящими из гоми, вареного и жареного мяса, долмы, пилава и прочих блюд азиатской кухни.
Пирующие не дотрагиваются до кушанья в ожидании особой церемонии.
Одному из гостей, обыкновенно седому старику, подают стакан вина и нож, на конце которого насажено целиком бычье сердце. Старик встает, принимает в правую руку стакан с вином, а в левую нож с бычьим сердцем и, обнажив свою седую голову, читает молитву.
– Боже великий! – произносит он. – Благослови молодого жениха с его невестой, чтобы они были счастливы, любили друг друга до конца жизни, чтобы они дожили до старых лет; награди их детьми, и чтобы дети были счастливы и долголетны. Господи, награди молодых богатством, чтобы двери гостиного их дома были широки, никогда не затворялись и каждый нуждающийся путник находил ночлег и пищу; дай, Боже, чтобы их очаг горел огнем во веки веков и никогда не погасал бы…
[6] А кто зла пожелает молодым, пусть того сердце поразит копье или стрела, как это сердце поражено ножом.
