Зная по прежним опытам, что челобитчики, подававшие свои просьбы прямо императрице, часто подвергались преследованию, Екатерина II опасалась, чтобы с Герасимовым и Бочкаревым не было того же. «Граф Захар Григорьевич! – писала она Чернышеву
[28]. – Объявите словесно Военной коллегии и дайте куда надлежит знать, чтоб яицким казакам, Герасимову с товарищи, в вину поставлено не было, что они, по простоте своей, мне самой подали челобитную, и подтвердите им, при отправлении их, чтобы они впредь согласнее жили».
Отправление это, как и вообще решение просьбы яицких казаков, последовало не скоро. Поставленная в затруднительное положение желанием императрицы ближе познакомиться с делом, Военная коллегия затягивала и не решала дела и, желая на будущее время избавиться от присылки депутатов, постановила 3 мая, чтобы казаки без дозволения и паспортов, выдаваемых из войсковой канцелярии, не смели никуда отлучаться из пределов войска, под опасением жесточайшего наказания. Вслед за тем, 15 мая, Военная коллегия подтвердила свой указ об очередной службе и требовала, чтоб Яицкое войско отправило на службу в Кизляр 500 человек казаков. С своей стороны императрица, не дождавшись решения коллегии и желая прекратить все волнения на Яике, решилась отправить туда лично ей известное и доверенное лицо. «Как по рапортам оной коллегии, – писала она
[29], – мы усматриваем, что еще и до сего времени, ни доброго согласия в войске Яицком, ни надлежащего выбора кандидатов к назначению ко оному в атаманы не последовало, то для приведения того и другого и для исследования, кто тому есть препятствием, мы нашей гвардии капитана Чебышева определяем, которого оная коллегия имеет от себя при указе отправить в то войско с довольным наставлением, как ему в том деле поступить, выдав ему с командой, которая при нем находиться будет, как туда так и обратно на десять почтовых лошадей прогонных денег. Какие же от него рапорты коллегия получать и какие на оные резолюции давать будет, представлять нам для известия».
В конце июля капитан Чебышев отправился на Яик, с поручением по прибытии на место объявить казакам, что он прислан управлять войском вместо атамана до тех пор, пока они не выберут трех кандидатов, для пожалования одного из них в сие достоинство.
«Ежели таковых выберут, – писала Военная коллегия
[30], – то вам с описанием их лет, службы и достоинства прислать рапорт в Военную коллегию. А буде вы их усмотрите не такого достоинства, какого требуется, или, когда, упорства ради, несогласными голосами выберутся, то и не представлять, хотя бы в последнем случае они того просили».
Заботясь главнейшим образом о водворении спокойствия в Яицком войске и не допуская своевольств, Чебышев должен был прежде всего привести в исполнение указ Военной коллегии об отрешении от должности атамана Андрея Бородина и прочих лиц, и вообще об удовлетворении претензии казаков. «Как для содержания того войска в порядке и в надлежащем повиновении, – сказано было в секретном наставлении Чебышеву
[31], – неотменно должно вам употреблять благоразумную строгость, так не меньше, для достижения между оным доверенности, потребно оказывать им пристойную ласку и снисхождение…
А как они несомненно ко всякому упорству, своевольству и несогласию не своим подвигом, но некоторыми между ими беспокойными головами приводятся, то вы об изведании таковых крайнее старание употребить имеете, и если доведаетесь и узнаете точно, то отлуча их в команду или по случаю (?) и посадя под караул, в коллегию с обстоятельством рапортовать».
22 августа 1767 года капитан Чебышев вместе с казаками Петром Герасимовым и Иваном Бочкаревым
[32] прибыл в Яицкий городок. На другой же день он собрал войсковой круг, в котором прочел высочайший указ, ему данный, грамоту войску от Военной коллегии и сохранявшуюся доселе в тайне конфирмацию над виновными старшинами, чем с первого же раза расположил к себе казаков. Вслед за тем, узнав, что при войсковой канцелярии содержится двадцать человек казаков, арестованных в разное время, и найдя, что все они впали в преступление только «от неразумения и простоты», Чебышев приказал их выпустить на поруки. «От которого моего поступка, – доносил он
[33], – я чего ожидал, начало увидел, ибо не только те содержащиеся, по и все войско столь обрадовано было, видя отмену прежней строгости, что как меня, так и своих соперников, со мной присутствующих, с неописанной радостью благодарили, обещаясь клятвенно во всем быть послушными и из воли моей не выступать».
Видя, что Чебышев внимательно выслушивает все заявления и входит в их нужды, стараясь быть справедливым, яицкие казаки успокоились и готовы были верить, что, наконец, наступили для них лучшие дни и порядки. Они доверились вполне новому правителю и охотно следовали всем его советам. По распоряжению Чебышева 28 августа казаки снова собрались в круг, в который были введены, присланные с курьером из Военной коллегии, казак Венедикт Иванов и девять его товарищей. Они обвинялись в том, что самовольно отлучились в Петербург и заслуживают за то наказания. Услышав от войска, что они отлучились не самовольно, а по общему согласию, Чебышев оставил их без наказания. Он предложил собравшимся избрать депутатов в комиссию по сочинению проекта нового уложения и назначить пятьсот человек в резервную команду. То и другое предложение было немедленно исполнено, и избранные депутатами казаки Василий Тамбовцев и Иван Анкудинов 4 сентября выехали из Яицкого городка
[34].
Императрица вполне одобрила распоряжения Чебышева и «усмотря, – писала она
[35], – что в войске Яицком все происходит согласно и порядочно, не хотела оставить, чтобы не показать вам о том моего удовольствия, заключая из оного рапорта (от 4 сентября), что никакого сомнения нет к восстановлению между ними прежнего их мирного состояния и непоколебимого порядка. Я надеюсь, что вы и впредь будете поступать с ними такими мерами, которые бы их всегда вели к их благосостоянию».
Последнего достигнуть было весьма трудно, так как взаимная вражда между двумя партиями была слишком сильна и казаки не шли ни на какое соглашение. Чебышеву, при всем доверии к нему казаков, не удалось не только примирить враждующих, но и достигнуть соглашения при разрешении вопроса о выборе атамана.
