Все присутствовавшие пали на колени.
– Рады тебе, батюшка, служить до последней капли крови, – слышались голоса. – Не только мы, но и отцы наши царей не видывали, а теперь Бог привел нам тебя, государя, видеть и мы все служить тебе готовы.
Пугачев приказал принести образ и привел всех к присяге, состоявшей в безмолвном целовании креста без Евангелия.
– Есть ли у вас, други мои, лошади? – спросил Пугачев.
– Есть, – отвечали собравшиеся.
– Ну, теперь, детушки, поезжайте по домам и разошлите от себя по форпостам нарочных с объявлением, что я здесь.
– Все исполним, батюшка, и пошлем как к казакам, так и к калмыкам.
– Завтра же рано, сев на кони, приезжайте все сюда ко мне. Кто не приедет, тот моих рук не минует.
– Власть твоя, что хочешь, то над нами и сделаешь…
Толпа разошлась, а на другой день собралась вновь и была усилена казаками, прибывшими с Кожехаровского и Бударинского форпостов. Таким образом, к утру 17 сентября свита Пугачева возросла до 80 человек вооруженных. Выйдя к собравшимся и обратившись к Ивану Почиталину, самозванец велел ему прочитать манифест или, лучше сказать, воззвание к Яицкому войску.
– Слушайте, детушки, – говорил Пугачев, – что будет читать вам Почиталин; будьте мне верны и усердны, а я вас буду жаловать.
Почиталин развернул бумагу и прочел следующее
[307]:
«Самодержавного императора нашего, великого государя Петра Федоровича Всероссийского и прочая, и прочая, и прочая.
Во имянном моем указе изображено Яицкому войску: как вы, други мои, прежним царям служили до капли своей до крови деды и отцы ваши, так и вы послужите за свое отечество мне, великому государю амператору Петру Федаровичу. Когда вы устоити за свое отечество, и источит ваша слава казачья от ныне и до веку и у детей ваших; будете мной, великим государем, жалованы казаки, калмыки и татары. И которые мне государю, амператорскому величеству Петру Федаровичу, виновные были, и я, государь Петр Федарович, во всех винах прощаю и жаловаю я вас: рекой с вершин и до устья и землей, и травами и денежным жалованьям, и свинцом и порохом и хлебным провиянтом, я, великий государь амператор, жалую вас Петр Федаровичь. 1773 году сентября 17 числа».
Во все время, пока Почиталин читал, собравшиеся стояли с поднятыми кверху руками.
– Ну что, хорошо? – спросил самозванец по окончании чтения. – Все ли вы слышали?
– Хорошо, – отвечала толпа, – мы все слышали и служить тебе готовы. Поведи нас, государь, куда тебе угодно, мы вам поможем.
Пугачев приказал развернуть знамена, которых было приготовлено штук пять разных цветов с нашитыми на них восьмиконечными крестами. Все знамена до сих пор тщательно скрывались и потому были измяты и без древков; казаки кое-как разгладили полотно знамен, прикрепили их к копьям и, сев на лошадей, двинулись по направлению к Яицкому городку. Впереди всех ехали знаменосцы
[308], за ними Пугачев со своими близкими, а затем в некотором отдалении следовала приставшая к нему толпа. По всем близлежащим хуторам были разосланы гонцы собирать людей к государю…
Глава 13
Положение края. – Характер населения. – Число жителей. – Оборонительные средства края. – Неудовольствие башкирцев и всех вообще магометан. – Прокламация Батырши. – Восстание в Башкирии в 1755 году. – Усмирение восстания. – Надежды башкирцев на улучшение их положения в будущем.
Обстоятельства сложились так, что край, в котором развернулось впервые знамя восстания, представлял все данные для быстрого комплектования толпы мятежников и развития мятежа. Начавшись в пределах Яицкого (Уральского) войска, входившего в состав Оренбургской губернии, и распространяясь потом во все стороны, восстание охватило часть Астраханской и всю Казанскую губернию.
Все эти губернии, при значительности своего территориального пространства, имели весьма редкое население. Казанская губерния в административном отношении делилась на шесть провинций: 1) Казанскую
[309]; 2) Свияжскую
[310]; 3) Пензенскую
[311]; 4) Симбирскую
[312]; 5) Вятскую
[313] и 6) Пермскую
[314]. Во всех этих провинциях по переписи, произведенной в мае 1767 года, считалось 1 257 636 человек мужчин и 1 199 295 женщин. Сверх того, в разных местах губернии были поселены отставные солдаты в числе 7235 человек мужчин и 6602 женщины и, наконец, в северо-восточном углу губернии жили башкиры, численность которых определить весьма трудно, так как большая часть Башкирии находилась в пределах Оренбургской губернии и имела своего управителя, обязанного вести счет всему населению.
Оренбургскую губернию составляли: 1) Оренбургский дистрикт (уезд), к которому принадлежали: Илецкая крепость, Сакмарский городок, Зелаирская крепость, Яицкий казачий городок со всем Яицким (Уральским) казачьим войском и Бугульминская земская контора, с подчиненными ей слободами по Большой московской дороге; 2) Уфимская провинция, состоявшая из Башкирии и уездов: Бирского, Мензелинского, Осинского и Куртамышского; 3) Исетская провинция, в которую входили: часть Башкирии, Исетский, Шадринский и Окуневский уезды, и, наконец, 4) Ставропольская провинция, населенная по преимуществу калмыками. В южной части губернии кочевали киргиз-кайсаки и каракалпаки.
Население Оренбургской губернии было крайне разнообразно и состояло преимущественно из инородцев и кочевников, заводских крестьян, беглых помещичьих крестьян, искавших свободы, раскольников, скрывавшихся от преследования, и казаков, поселенных на окраинах и в разных пунктах внутри губернии, носивших общее название крепостных казаков, а в частности называвшихся по именам городов и крепостей, возле которых были поселены
[315].
