– Видно, придется.
Спустя несколько дней Шигаев зашел к свояку Кожевникова, казаку Ивану Харчову.
– У меня был твой свояк, Андрей Кожевников, – говорил Шигаев, – он что-то печален мне показался.
– Как, брат, не печалиться, ты разве не слыхал, что Чика с ним сделал?
– Нет, не слыхал.
– Так я тебе скажу. Привез вор откуда-то к ним в хутор какого-то человека, да и говорит, что это царь Петр Федорович; ну, подумай, не беда ли это им?
– Да, правда, не очень-то хорошо, – отвечал Шигаев.
С другой стороны, оставшийся на хуторе брат Андрея Кожевникова, Михайло, также тяготился первое время присутствием Пугачева.
– Вот, Василий, – говорил Михайло Кожевников казаку Коновалову, встретившись с ним на сенокосе, – мне послал Господь такого гостя, что и сам я не рад.
– Что это за гость такой был?
– Страшно, брат, и сказать-то, он называет себя государем Петром Федоровичем.
– Откуда же он взялся?
– Его привезли ко мне вечор Чика и Мясников, и Чика поехал в городок объявлять о нем в войске.
– Ну, брат, это дело на шутку не походит, надо и мне к нему съездить.
В ближайший затем праздник Василий Коновалов и его отец Семен приехали к Шаварновскому, где встретили Алексея Кочурова, братьев Кожевниковых и видели самозванца.
– На меня вознегодовали государыня и бояре, оттого я и ушел, – говорил Пугачев собравшимся. – Вот, детушки, страдаю я двенадцать лет, был на Дону и в России во многих городах и приметил, что народ везде разорен и вы терпите много обид и налогов.
Казаки поддакивали Пугачеву и жаловались ему на свое печальное положение.
– Слышал я об этом, – отвечал Пугачев, – слышал. Когда настоящего пастыря не станет, народ всегда пропадает.
Побеседовав в таком роде с Пугачевым, казаки разъехались по домам с убеждением, что он истинный государь, явившийся для их спасения, и стали разглашать о нем по хуторам и зимовьям
[288].
Глава 10
Знали ли яицкие казаки, что Пугачев самозванец. – Разговор Чики с Караваевым. – Поездка на реку Усиху. – Признание Пугачева. – Жизнь на Усихе. – Первый тост за государя Петра III. – На чье содействие рассчитывал Пугачев.
Оставив Пугачева на хуторе Кожевниковых и уезжая в Яицкий городок, Зарубин (Чика) был в большом сомнении относительно личности самозванца. Молчаливое поведение Андрея Кожевникова при встрече государя и подозрительность брата его Михайлы наводили на мысль и Чику, что дело нечисто, что тут кроется подлог, и он, мучимый любопытством, как только приехал в городок, тотчас же отправился к Караваеву.
– Скажи правду, – допытывал Чика, – что это за человек, которого мы почитаем за государя?
– Глупый ты! – отвечал уклончиво Караваев. – Разве не слыхал, что давно идет молва у нас в городе, что он государь?
– Скажи-ка ты мне правду, откройся, – упрашивал Чика, – ведь я никому не вынесу, и отныне дело будет общее.
Караваев молчал.
– Ну, что ты, Денис, таишь-то от меня, – приставал Зарубин, – когда он сам мне открылся, что он донской казак.
Караваев посмотрел на него вопросительно. «Что злодей донской казак, намекнул он наугад, – показывал впоследствии Зарубин
[289], – потому что за год до сего времени был у них на Яике слух такой, что в Царицыне один донской казак также назвался государем Петром Федоровичем и был пойман, но ушел из-под караула. А потому и думал он, не тот ли самый и у них явился, ибо он о самозванце, по подлому его состоянию, усумнился, чтоб он подлинный был государь».
– Слушай, Чика, – говорил Караваев, – не сказывай ты ни отцу, ни матери, ни жене, ни детям, ни посторонним людям и дай мне в том пред Богом клятву.
Зарубин поклялся, что все сказанное ему будет сохранено в глубочайшей тайне.
– Пусть это не государь, – продолжал Караваев, – а донской казак, но он вместо государя за нас заступит, а нам все равно, лишь бы быть в добре.
– Ну ладно, – отвечал Зарубин, – так тому и быть. Значит, это всему войсковому народу так надобно… Будешь ты сегодня на хуторе?
– Нет, не буду; надо государю одежду припасти.
Не удовлетворив вполне своего любопытства и все-таки не зная точно, что за личность, называющая себя государем, Зарубин ушел от Караваева и, оставаясь несколько дней в городке, прислушивался к ходившим по городку толкам. Почти все казаки войсковой руки знали о появлении государя и относились к этому известию различно: одни хотели его принять в войско и объявить, а другие опасались, чтобы не вышло чего худого.
– Хорошо, если это подлинный государь, – говорили последние, – а если не подлинный и часть войска его примет, а другая не согласится, ведь тогда будет междоусобная брань, а наши дома от мятежа и так вверх дном стали.
Так рассуждали казаки различных групп, и Зарубин (Чика), наслушавшись базарных речей, отправился опять на хутор Кожевниковых, куда и приехал почти одновременно с Мясниковым, привезшим Пугачеву сапоги, подушку и намет.
– Что вы так долго не ехали? – спрашивал Пугачев.
– Замешкались немножко, – отвечал Зарубин, – потому что лошадей долго не сыскали.
– Сказывал ли ты кому-нибудь обо мне? – спрашивал самозванец, обратившись к Мясникову.
– Многим надежным людям объявлял, – отвечал он, обманывая Пугачева.
– И я, надежа-государь, – вмешался Зарубин, – многим казакам, как в городке, так и по зимовьям (хуторам) про вас рассказывал.
– Что ж они говорят?
– Говорят разно: иные верят, а иные не верят. Я тем, кои согласны принять вас, велел собираться по нашей повестке на речку Усиху.
– Хорошо, друг мой, увидим, что будет.
– Да и нам надобно выехать туда, – говорил Зарубин, – потому что на хуторе жить опасно, того и смотри, что старшинская сторона проведает. На Усихе же есть одно дерево, с которого далеко видеть можно, и буде в городке и узнают, что мы тут, и пошлют команду, так можно легко убраться.
– Места этого я не знаю, – заметил Пугачев, – так съездим посмотреть, караулисто ли оно.
В следующую же ночь были оседланы четыре лошади, и Пугачев с Никой и Мясниковым отправились на реку Усиху
[290], выбрать место для стана. Четвертая лошадь была взята заводная для Пугачева, «потому, – показывал Мясников, – что он хотя и не толст, но очень тяжел и силен, и как бы лошадь крепка ни была, недолго под ним бежать может». Осмотрев окрестности речки, Пугачев нашел, что место это избрано Никой весьма удачно, и приказал Мясникову ехать в городок и привести к себе представителей войска, человек двух хороших и пользующихся уважением.
