Книга Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1, страница 42. Автор книги Николай Дубровин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1»

Cтраница 42

– Им от старшин великое разорение, – отвечал Филиппов, – и многие уже разбежались.

– Так вот что я тебе поведаю, Семен Филиппович, ведь не за рыбой я на Яик-то еду, а за делом. Я намерен подговорить яицких казаков, чтоб они, взяв свои семейства и от меня жалованья по двенадцать рублей, бежали на Кубань и, поселившись на реке Лабе, отдались в подданство турецкому султану. У меня оставлено на границе товару на двести тысяч рублей, которыми я бежавшее Яицкое войско и коштовать буду. А как за границу мы перейдем, то встретит нас турецкий паша и даст еще до пяти миллионов рублей. Ты сам видишь, какое ныне гонение на яицких казаков, так хочу я об этом с ними поговорить, согласятся или нет идти со мной на Кубань.

– Как им не согласиться, – поддакнул Филиппов, – у них ныне идет разорение, и все с Яику бегут. Ты скажи им только об этом, так они с радостью побегут за тобой. Но за что ты им такое жалованье давать станешь? Бога ради, что ли?

– Я буду у них атаманом войсковым.

– Пожалуй, за деньги они атаманом тебя сделают и пойдут с тобой с радостью.

– А когда я буду атаманом, – заметил шутя Пугачев, – так тебя старшиной сделаю.

– Спасибо, и я с вами пойду, – отвечал с такой же шуткой Филиппов, – так не оставь, пожалуй, и меня.

На этом разговор пока остановился и более не возобновлялся [237]. Подъезжая к Яицкому городку, путники остановились ночевать на реке Таловой, на умете (постоялом дворе), стоявшем в Сызранской степи и находившемся от Яицкого городка в 60, а от Иргиза в 70 верстах. Содержателем умета был пахотный солдат Степан Оболяев, известный окрестным жителям под именем Еремина Курица, потому что сам он «всегда оное слово употребляет и в шутку, и вместо бранного слова».

Родившись в селе Назайкине, Симбирского уезда, Оболяев с детства жил среди яицких казаков в работниках и большей частью в доме Тамбовцевых [238]. Он хорошо знал, что делалось в Яицком войске, и был знаком со многими казаками. Приезжая на умет, они делились с Оболяевым своим горем, жаловались на притеснения старшин и говорили, что так им жить нельзя, что они готовы бежать всем войском [239]. Оболяев, как человек добрый, скорбел вместе с казаками и добродушно делился своими впечатлениями со всеми приезжавшими. Это добродушие и простота причинили ему в будущем большую беду.

Попросившись ночевать, приезжие вошли в избу, и, пока Филиппов варил рыбу на ужин, Пугачев подсел к уметчику.

– Что ты за человек и как тебя зовут? – спросил Пугачев.

– Степан Оболяев, пахотный солдат. А твоя милость какой человек, откуда и куда едешь?

– Я купец, приехал из-за границы, зовут меня Емельяном Ивановым Пугачевым, а еду я на Яик для покупки рыбы. Каково живут яицкие казаки?

– Худо, очень худо им жить, – отвечал Оболяев, – старшины их обижают, и они, убив атамана, бегают кто где; их ловят, сажают в тюрьму; они было шарахнулись идти все в Астрабад, да не пустил их генерал Фрейман.

– А не поедут ли они со мной на Кубань, – спросил Пугачев, – я бы их туда провел, где живут некрасовцы.

– Как не поехать, поедут.

– Да нет ли здесь кого из казаков, я бы с ними поговорил?

– Как не быть! Есть тут два брата, и живут близехонько.

То были два казака, Григорий и Ефрем Закладновы, приехавшие в степь для ловли лисиц и жившие в землянке, вблизи Таловского умета.

– Не можно ли за ними послать? – спросил Пугачев.

Оболяев обещал и в это время увидел проезжавшего мимо умета казака Ивана Персианова, также охотившегося.

– Пришли, брат, ко мне Гришу Закладнова! – крикнул Оболяев. – Скажи ему, что у меня есть к нему нуждица и что спрашивает его приезжий.

Закладнов, однако, долго не ехал, и тогда Оболяев отправился сам за ним и привел на умет обоих братьев.

– Кто меня спрашивает? – говорил Григорий Закладнов, входя в избу.

– Вот тот человек, – отвечал Оболяев, – который тебя спрашивает.

– Ты что за человек и откуда?

Пугачев назвал себя купцом из-за границы и, отведя в сторону под сарай братьев Закладновых и Оболяева, стал их расспрашивать.

– Скажите, пожалуйста, господа казаки, – говорил он, – но только не утаивая, какие у вас происходят обиды и разорения от старшин и как вам живется на Яике?

– Нехорошо, – отвечал Григорий Закладнов, – казаки в смятении, одного генерала убили и за то многих побрали под караул, а других сыскивают. Мы было собрались всем войском бежать в Астрабад…

– Зачем в Астрабад, – перебил Пугачев, – я могу вас провести на Кубань, куда с Дона некрасовцы сошли, но будут ли на то ваши казаки согласны?

– Как не согласиться, если вы возьметесь провести.

– Ну, хорошо, вот я поеду в городок и посмотрю ваши обряды; может быть, я там с кем-нибудь из войсковой стороны и поговорю, только смотрите же вы-то, братцы, никому из казаков старшинской стороны об этом не сказывайте.

Попрощавшись с Закладновыми, Пугачев возвратился в избу и сел ужинать с Филипповым. На следующее утро они оставили умет и поехали к Яику.

– Знаешь ли ты, – спрашивал Пугачев Филиппова, – яицких казаков Дениса Пьянова и Толкачевых, так я бы у них остановился.

– Слыхал я, – отвечал Филиппов, – что на Яике есть раскольник казак Денис Пьянов.

Добравшись до Яицкого городка 22 ноября 1772 года, путники отыскали дом казака Пьянова и въехали прямо к нему во двор [240].

Глава 6

Пугачев в Яицком городке. – Разговор его с казаком Ивановым. – Принятие имени Петра III. – Возвращение в Малыковку. – Арест. – Отправление в Казань. – Казанские «черные тюрьмы». – Перевод на тюремный двор. – Арестант Дружинин. – Бегство из Казани. – Меры к поимке бежавших.


Яицкий городок далеко еще не имел спокойного вида; многие казаки разбежались, и дома их были пусты. Оставшиеся в городке жители находились под впечатлением полученного из Оренбурга известия, что многих товарищей ожидает смертная казнь, жестокое наказание и ссылка. 17 сентября 1772 года следственная комиссия закончила свою деятельность и, составив сентенцию, отправила ее в Петербург на утверждение Военной коллегии. По этой сентенции 12 человек наиболее виновных приговорены к четвертованию, 47 человек – к повешению, 3 человека – к отсечению головы, 20 человек – к наказанию «по казачьему обыкновению» нещадно плетьми, 8 человек – к наказанию плетьми, с тем чтоб, обрив им бороды, отослать на службу в полки 2-й армии.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация