«О причине, по которой вы отправлены с полком, – прибавлял граф Чернышев каждому из полковых командиров
[864], – не только не имеете вы нужды скрывать от ваших подчиненных, но, напротив, сказывать им, что сей им причиненный марш происходит от того, что бездельник-самозванец около Оренбурга проявился, который, делая разбои и грабительства, причиняет вред многим, и вы посланы не только сию плутовскую шайку рассеять, разбить и привесть в той стороне, под командою генерала Бибикова, все в совершенную тишину, но доставить верным подданным то спокойствие, которое ее императорское величество оным всегда желает и которое такими разбойниками, каков есть сей самозванец и плут, отъемлется, и что потому всякого такого ненавистника покоя должно военному человеку, во что бы то ни стало, низвергать и обращать в небытие».
Для ускорения всякого рода сношений повелено было по тракту от Москвы до Казани усилить число почтовых лошадей на станциях. «Пришло на ум, – писала императрица князю Вяземскому, – не худо бы, если бы на станции от Москвы до Казани поставили лошадей по сорок до февраля месяца, ибо посылок много быть может: все же и сие самое уже сделает в людях импрессию о сильных мерах, кои берутся». Высочайшее повеление это князь Вяземский 28 ноября объявил Сенату с прибавлением, что лошади должны быть поставлены с повозками и упряжью
[865]. Вместе с тем 30 ноября Сенат сделал распоряжение, чтобы ни колодников, ни назначенных на поселение в Сибирь и Оренбургскую губернию туда не отправлять, а посылать их в Александровскую крепость, в Азов и Таганрог, в Финляндию на крепостные работы и в Ригу на работы по Двине. Тех же колодников и поселенных, которые находились временно в Казанской губернии и число коих было весьма значительно, отправить в Азов и Таганрог, чрез Воронежскую губернию, небольшими партиями, человек по тридцати, и на канатах.
«А о поляках, – писал Сенат
[866], – находящихся в Казани и прибываемых из Сибири, для возвращения в отечество, сделать немедленно рассмотрение и распоряжение Военной коллегии». Последняя приказала остановить всех конфедератов и сосредоточить их в двух пунктах: в Тобольске и Казани; но когда Бибиков нашел это неудобным, то приказано было тех, которые находились в Казанской губернии, отправить, через Москву и Смоленск, до границы
[867].
Поручая Бибикову умиротворить край во всех отношениях и зная, что в Казани содержится «несколько разглашателей об известном самозванце Пугачеве», императрица поручила их в «полное ведомство генерал-аншефа Бибикова», и с этою целью при нем была составлена особая комиссия, получившая впоследствии название секретной
[868]. В состав этой комиссии были назначены лейб-гвардии Измайловского полка капитан Лунин, лейб-гвардии Семеновского полка капитан-поручик Савва Маврин, лейб-гвардии Измайловского полка подпоручик Василий Собакин и секретарь Тайной экспедиции в сенате Зряхов. Им приказано было отправиться в Казань как можно скорее и, не дожидаясь приезда Бибикова, приступить к занятиям.
Независимо от членов секретной комиссии, в распоряжение Бибикова назначены: генерал-майор Мансуров и князь Петр Голицын, «из коих сему последнему, в Москве теперь находящемуся, – писала Военная коллегия А.И. Бибикову
[869], – у вас и явиться велено, а Мансуров отправляется в Симбирск к следующим туда чрез Воронеж из Смоленска легким полевым командам». С Бибиковым отправлены: командир Великолуцкого полка полковник Юрий Бибиков
[870], один инженерный офицер, один лекарь, один офицер Генерального штаба, и «для большего оказательства» ему разрешено было взять с собою из гвардии нескольких обер– и унтер-офицеров и двенадцать гренадер
[871]. В числе выбранных был лейб-гвардии Преображенского полка подпоручик Г.Г. Державин, а лейб-гвардии Конного полка адъютант князь Волконский и поручик Кошелев, и лейб-гвардии Преображенского полка капитан-поручик Толстой отправились в Казань волонтерами.
На первый случай Бибиков мог располагать только четырьмя полками
[872], в которых было до 2547 пехотинцев и 1562 кавалеристов. В его распоряжение должны были поступить 1718 человек строевых с 16 орудиями, находившиеся в четырех полевых командах, получивших приказание вместо Саратова следовать в Симбирск
[873], отряд генерал-майора Фреймана (в котором к 10 декабря было только 1754 человека строевых с 11 орудиями)
[874], 280 человек бахмутских гусар и, наконец, отряд Деколонга, находившийся в Троицкой крепости
[875].
На усиление войск в Москве отправлены были туда из Новгорода гренадерская рота Вятского пехотного полка и из Ладоги весь Нарвский пехотный полк. «Кажется, всего сего довольно, – писал граф Чернышев князю Волконскому
[876], – но дальность меня беспокоит и печалит то разорение, которое плутец [Пугачев] до прихода сего причинит».
