– Точно, – воскликнул блондин, – теперь вспомнил: я же читал о нём в интернете! Там ещё фотки были его с астронавтами. Такую рожу невозможно забыть. На него посмотришь – и сразу хочется отдать всё, что есть в карманах.
Люди дружно захохотали. Что-то я не понял, чем им моя морда не понравилась? Пока они выясняли, кто я такой, пёс шепнул мне на ухо:
– Те четверо – артисты Кемеровского театра, они приехали к нам на гастроли на целых две недели. Каждый вечер в семь часов они играют спектакль на большой сцене. Я вчера смотрел их постановку, глаз не мог оторвать, так красиво они танцуют, причём танцы исполняют необычные, ничего подобного я прежде не видел. А Егор – это правая рука директора.
– Что значит «правая рука»? – не понял я.
– Сократ, ты чего такой тормоз? – Бигль укоризненно посмотрел на меня. – Так говорят о помощниках, без которых не обходится ни один руководитель.
– А-а-а, – протяжно произнёс я и добавил: – Я что, каждый день общаюсь с директорами?
– Да ладно, не обижайся, – извинился Хичкок, – я всё понимаю. Когда сам в первый раз оказался в театре, тоже многого не знал, зато теперь в курсе всех событий. Знаешь, как говорил Натан Ротшильд: «Кто владеет информацией, тот владеет миром». Так вот…
– А кто такой этот Ротшильд? – перебил я.
– Да, Сократ, совсем туго у тебя с познаниями, – вздохнул бигль и добавил: – Ротшильд – это фамилия одних из богатейших людей мира.
– Невозможно же знать всё на свете! И вообще, я никогда не общался с богачами, – возмутился я и спросил: – Вот ты знаешь, как надевают скафандр для выхода в открытый космос?
– Наверное, как обычную одежду, – предположил пёс. – Я же не был в космосе.
– То-то и оно, – гордо воскликнул я, – чтобы всё знать, нужно быть вундеркиндом. А скафандр не надевают, в него заходят через специальный люк на спине.
– Ладно, бог с ним, с твоим скафандром, – сказал Хичкок и продолжил: – Так вот мы с Тарантино, можно сказать, владеем театром, поскольку о том, что здесь происходит, знаем больше, чем все сотрудники вместе взятые. Жаль только, не умеем говорить, а то могли бы рассказывать очень интересные вещи.
– Прямо как в нашей семье. Я всегда обо всём узнаю первым и каждого родственника знаю как облупленного. Когда они изливают мне душу, честное слово, чувствую себя батюшкой во время исповеди.
– А всё почему? – спросил пёс и тут же ответил: – Потому что люди знают: те секреты, которые они нам доверяют, навсегда останутся с нами. Мы всё слышим, понимаем, а выдать их тайну никому не можем.
Другая, темноволосая женщина из кемеровского коллектива присела рядом и принялась нас наглаживать поочерёдно, да с таким усердием, меня аж в пол вжало от её телячьих нежностей, прямо как во время взлёта в космической ракете. Чувствую, туго мне здесь придётся. Каждый норовит погладить, да потрепать за ухо. Так за два месяца можно совсем лишиться шерстяного покрова. Кому потом я буду нужен такой? Вряд ли Белла будет любить меня плешивого.
– Ладно, ребята, идём. Павел Сергеевич нас ждёт на малой сцене, – напомнил Егор.
Мы разошлись, каждый по своим делам.
Моя персона вызывала огромный интерес у сотрудников театра. Все были в курсе, что на роль в новую постановку директор пригласил известного кота, но никто меня ещё не видел. Первый день моего пребывания в театре превратился в день знакомств. Пока мы бегали по храму искусств, все, кто встречался нам на пути, с любопытством рассматривали меня, словно я не кот, а старинная монета, найденная во время археологических раскопок, и каждый спрашивал:
– Хичкок, кто это с тобой? Уж не тот ли космонавт?
Пёс звонко отвечал: «Ав», что на его языке означало: «Да, это именно тот кот, о котором вы подумали». В ответ они улыбались и кивали. Оказывается, люди нас прекрасно понимают, когда хотят.
Поскольку ни я, ни Хичкок не умеем нажимать кнопки лифта, на первый этаж – туда, где находится гардероб, в котором обитает Тарантино, – мы добирались по лестнице. Благо с дверями у нас нет проблем: любая из них нам подчинялась как по мановению волшебной палочки, если не была закрыта на ключ.
– Слушай, Хичкок, я никак не могу понять, зачем меня пригласили играть в спектакле, если в театре есть кот, – задал я мучивший меня вопрос.
– Так он же не актёр, – удивился пёс.
– Я тоже не оканчивал театральное училище, – поведал я.
– Сократ, ты не можешь понять элементарные вещи, – хмыкнул бигль. – Ты – известный на всю страну кот. На кого быстрей пойдёт зритель, на тебя или на старого, беззубого кота, который служит в театре мышеловом?
– Ты думаешь, все люди знают, какой именно кот был в космосе? – усомнился я.
– Конечно. – Он посмотрел так, словно у меня на голове выросли рога. – Разве ты не видел, как тебя узнал артист из кемеровской труппы? Я уже давно заметил: люди быстрей запомнят собаку или кота, чем его хозяина. Нельзя обманывать зрителя. Если он почувствует подвох, спектакль не будет иметь успеха, – со знанием дела добавил пёс.
Чем больше я общался с Хичкоком, тем больше приходил к выводу: кличка не просто так даётся животному, со временем она начинает отражать его внутренний мир. Прямо не пёс, а настоящий театрал. Всё знает, во всём разбирается. Между именем (кстати, не только животного, но и человека) и событиями, происходящими в его жизни, существует необъяснимая связь. Не зря же говорил капитан Врунгель из популярного мультфильма
[12]: «Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт». Неизвестно, кем бы я стал, если бы родственники не назвали меня Сократом, а так я вырос в философа и мыслителя, поэтому стал умным котом. Разве мог дурак попасть в театр… а тем более в космос?
Наконец мы добрались до гардероба. За стойкой, с внутренней стороны, сидела пожилая женщина, её седые волосы были собраны в аккуратный пучок на затылке. Она увлечённо читала книгу, периодически поправляя очки на переносице.
– Сегодня нет дневных спектаклей, ближайший – в семь часов, – сообщил бигль, кивнув на пустые вешалки и добавил: – Иди за мной.
Вдоль стойки с наружной стороны мы прошли в конец помещения, оставаясь незамеченными для гардеробщицы, и оказались перед маленькой дверцей. Пёс ловко толкнул её лапой, прошмыгнул внутрь, приглашая меня следовать за ним.
– Где же Тарантино? – спросил я, оглядываясь по сторонам.
– Он обычно спит там, – бигль кивнул в самый дальний угол гардероба.
На нижней полке под вешалками лежала чёрная гора. Это и был Тарантино. Не просто большой – огромный кот! Я мгновенно вспомнил Булгаковского Бегемота. Кстати, «Мастер и Маргарита» – любимое литературное произведение Димки. Мы с ним миллион раз смотрели одноимённый фильм. Честное слово, я знаю его наизусть.
