– Какие же все мужики… подлые! – воскликнула дочь.
– Катюш, по отдельным личностям нельзя однозначно судить обо всех. Знаешь, сколько среди них достойных, верных, добрых и любящих парней. А среди женщин порой встречаются такие непорядочные барышни, что все представления о женской преданности просто меркнут. Не зря же поговорка гласит: в семье не без урода. Так что, дочь, не принимай близко к сердцу. Потерпи немного и увидишь: скоро всё наладится. Поверь мне, это такие мелочи. Лучше взгляни, какой сегодня красивый закат, – Татьяна Михайловна кивнула на окно.
– И правда, красивый, – согласилась Катя и радостно улыбнулась, вглядевшись в розовый горизонт.
Ай да хозяйка, ай да молодец! И закат приплела, лишь бы девчонку отвлечь от горестных мыслей. Лучшего психолога не найдёшь.
– Ты ещё совсем молодая девочка, у тебя вся жизнь впереди, – продолжила мама, – знаешь, ещё сколько будет влюбленностей на твоём веку. А может быть, наоборот, встретишь своего единственного и неповторимого. И всё, что сейчас происходит, потом будешь вспоминать с улыбкой.
– Надеюсь, так и будет, – тяжело вздохнула Катерина.
– Можешь не сомневаться, – сказала мать, – пойдём обедать. Я тебе салат цезарь приготовила, с курочкой, всё, как ты любишь.
– Мама, ты у меня самая лучшая! – дочь обняла маму и поцеловала. – Я люблю тебя.
– И я тебя люблю, – улыбнулась Татьяна Михайловна.
Что ни говори, а убеждать моя хозяйка умеет. Даже мне стало легче после её разговора с дочерью. От слёз Катерины не осталось и следа. Пока она обедала, я крутился под ногами.
– Дочка, зачем ты подкармливаешь этого негодяя? – спросила хозяйка, заметив, как Катя протянула мне кусочек курочки.
– Мамуль, он смотрел на меня такими глазами, я не смогла ему отказать, – ответила она.
Не понимаю, зачем возводить на меня напраслину? Я на неё вообще не смотрел, об ноги тёрся, этого я не отрицаю, это ведь не запрещено! Эх, люди, люди, совести у вас совсем нет. Пользуетесь тем, что я не могу ответить, сочиняете всякую ерунду. Ещё бы сказала, что я тебя гипнотизировал. А курочка оказалась потрясающей, такая румяная и поджаристая, лапы оближешь.
Видимо, не зря Катя любит цезарь.
– Смотреть он умеет, – усмехнулась хозяйка, – порой так взглянет, будто рублём одарит.
Хозяйка моя выдумщица ещё та. Уже придумала, что я её чем-то одариваю. Согласен, одариваю, но только мышами, которых регулярно приношу на порог.
Как-то вечером меня настигла беда. До чего же я невезучий кот. Однажды уже был похожий случай. Казалось бы, должен же учиться на собственных ошибках. Так нет, опять наступил на те же грабли.
Я лежал под батареей, наблюдая за хозяйкой. От фантастических запахов на кухне набегающая слюна почти не удерживалась во рту, и приходилось ею давиться. Моё кошачье любопытство взяло верх. Я залез на спинку кресла, оттуда открывался замечательный вид на стол, на котором Татьяна Михайловна колдовала над тестом. Она раскатала огромный блин, намазала его каким-то красным соусом и посыпала тёртым сыром. Сверху выложила тонко нарезанную ветчину и курицу, ещё раз обильно посыпав сыром. Я судорожно сглотнул, глядя на этот шедевр кулинарного искусства. Хозяйка с довольной улыбкой полюбовалась на творение своих рук и отправила блюдо в духовку.
Через некоторое время по кухне поплыл головокружительный аромат. Татьяна Михайловна ушла в ванную комнату, а я сел перед духовкой, любуясь через прозрачную дверцу, как, пузырясь, плавится сыр, покрывая ветчину и курицу жёлтым слоем и заполняя собой все трещинки на тесте. От этого вида у меня прямо сердце заколотилось. Хозяйка, видимо, решила меня довести до инфаркта. Ещё через некоторое время духовка запищала, Татьяна Михайловна надела на руку большую рукавицу и вытащила противень на стол. Она аккуратно выложила блин на бумагу и разрезала его на маленькие треугольники. Ещё раз с улыбкой осмотрела шедевр, осталась довольна результатом.
– Смотри, Сократ, какую красивую пиццу я приготовила, – улыбнулась она и добавила: – Думаю, семье понравится. Пойду позову всех, будем ужинать.
Хм, ещё бы не понравилось. Столько колбасы и курицы положить. Я бы кусочек этого лакомства запросто променял на целую банку своего паштета.
Татьяна Михайловна ушла, а я подумал: что, если возьму один маленький кусочек, возможно, они даже не заметят пропажи. Недолго думая, я запрыгнул на стул и, ухватив один треугольник когтем, потянул его. Не знаю, что пошло не так, но вместо одного потянулся весь круг. Я испугался не на шутку, потому как уже слышал приближающиеся шаги людей. Я тряхнул лапой, пытаясь отцепиться от прилипшего блина.
– Оставь пиццу, негодяй, – закричала хозяйка, поймав меня на месте преступления.
Я отчаянно тряс лапой, умоляя кусок теста отпустить меня. Татьяна Михайловна схватила полотенце и замахнулась. Мне ничего не оставалось делать, как спрыгнуть на пол. Будто летающая тарелка, блин приземлился на меня сверху, обволакивая шерсть горячим расплавленным сыром. Честное слово, думал, сварюсь.
– Сволочь, какая же ты сволочь! – чуть не плача произнесла Татьяна Михайловна. – Я к тебе отношусь со всей душой, кормлю тебя, ухаживаю, а ты… – ты… ты не кот, ты неблагодарная свинья.
Вы слышали, как оскорбляет меня эта женщина? Это же надо такое придумать? Меня, потомственного камышового кота, обозвать свиньёй.
– Сократик, что же ты натворил? – спросила Катя, снимая с меня тесто, – Ты весь в сыре, как теперь его с тебя отдирать?
– Зачем его отдирать? – подбоченившись, спросил хозяин. – Вот пусть теперь его слизывает с себя. Ему сыра хватит на неделю.
– Спасибо тебе, философ, за вкусный ужин, – поблагодарил Димка.
– Убирайся долой с моих глаз! – Татьяна Михайловна показала рукой в сторону двери. – Можешь переходить на подножный корм, от меня ничего не получишь.
Я же говорю, за малейшую провинность сразу грозятся не кормить. Ни дня не проходит, чтобы Пуха ничего не натворила. Она уже все кусты малины съела и дрова перегрызла, и ничего. Почему-то ей вы не угрожаете голодом.
– Ночевать сегодня будешь на улице, – Александр Петрович открыл входную дверь и скомандовал: – Иди.
Рыжая собака презрительно ухмыльнулась, когда я проходил мимо неё.
– Допрыгался, наглый кот, – язвительно заметила она.
Изверги, из-за какого-то куска теста выгнали родного кота из дома. А самое обидное, я даже не попробовал его. Что делать? Придётся спать в гараже. Я запрыгнул на дрова и свернулся калачиком. Замёрз, как собака, на дворе не май месяц. Через некоторое время сквозь навалившуюся дремоту услышал, как открылась дверь. Я приоткрыл один глаз, на крыльце стоял хозяин.
– Итальянец, иди пиццу доедай, – позвал Петрович.
Я радостно спрыгнул с лежбища. Пусть будет итальянец, главное, не забыли обо мне и пустили домой. Не успел я войти, Катерина сгребла меня в охапку и засунула в ванную. Она тёрла меня с таким усердием, будто я не кот, а волшебная лампа Аладдина. Потом принялась вычёсывать и сушить мою шубу феном. Как стойкий оловянный солдатик, я терпел незапланированные банные процедуры.
