Из глубины кухни доносился голос Бреля, он пел в честь Мартины, это Танаэ так захотела. Голос кумира старичков шел из CD-плеера.
Прощай, Титина, я тебя любил
Прощай, Титина, я любил тебя, ты знаешь
Я замерла с иголкой в руке, нанизав всего две бусины, а По с Моаной тем временем нанизали двадцать. Они могли бы открыть фабрику бус и, синхронно трудясь в четыре руки, выдавать продукции больше, чем десяток рабочих.
— Ну пойдем!
Низкий голос застал меня врасплох.
Янн!
— Ну пойдем, — повторил мой капитан, — ты мне нужна.
Я не покладистая легавая девчонка, я сделала вид, будто раздумываю.
— Что, прямо сейчас? Я не успею доделать бусы? — Последняя дипломатическая пауза — и я дала волю своему любопытству: — И чем мы займемся?
— Я научу тебя одной штуке, моя ассистентка. Снимать отпечатки пальцев.
Я уже была на ногах, так проворно и радостно вскочила, что толкнула стол, едва не опрокинув все коробочки с терпеливо разложенными семенами и ракушками.
* * *
Янн разместил в бунгало Мартины весь свой импровизированный арсенал детектива. Высыпал в чашку порошок из картриджа от принтера Танаэ, разложил позаимствованные у Элоизы кисточки, листы белой бумаги, рулон скотча и пластиковые хозяйственные перчатки.
— Пока сюда не добрались криминалисты, обойдемся подручными средствами, — объяснил мой капитан.
Я не прочь была поиграть в Шерлока Холмса, но одна подробность меня удивляла: Янн больше трех часов назад связался с полицией Папеэте, так что теперь они вот-вот должны были приземлиться… Таитянские спецы, скорее всего, взбесились бы, заметив, что жандармский капитан заляпал все место преступления порошком для принтера и скотчем.
Все, я решила больше не отвлекаться. В конце концов, это его дело, и я не хотела портить себе удовольствие.
Янн дал мне точные указания: взять кисточку, набрать немножко порошка и осторожно нанести его на все поверхности, к которым могли прикасаться, на дверные ручки и ручки шкафов, на полочку у зеркала, а также на все предметы — стаканы, чашки, книги, бутылки с водой, флаконы духов.
Это отнимало кучу времени. А Янн к тому же действовал куда тщательнее меня. Через четверть часа мне стало казаться, что эта работа тоже напоминает арестантский труд.
В конечном счете жандармы и воры — один черт, разницы никакой, так же скучно.
Моя рука с кисточкой зависла над раковиной в ванной.
— Слушай, МакГарретт
[18], может, пока мы тут играем в Гогена, заодно подведем итоги?
— Ну давай, если хочешь, — ответил капитан, продолжая тонким слоем рассыпать порошок на тумбочке у изголовья. — Но я по-прежнему доверяю своей интуиции, и для меня Клеманс остается подозреваемой номер один.
Я подняла глаза. Мартина расклеила по стенам своего бунгало яркие розовые, желтые, оранжевые, светло-зеленые липкие бумажки, украшенные крохотными кошачьими следами; на этих листочках она мелким округлым почерком записала несколько цитат своего великого Жака. Я нанесла щепотку черного порошка на розовую бумажку, которая оказалась прямо передо мной.
Ничего обо всем этом не знаю,
но знаю, что все еще люблю тебя.
— Валяй, капитан, объясняй. С чего бы Клем убивать романтичную бабулю Титину?
— Не знаю… Пока не знаю. Может, это связано с ее книгой, на которой она зациклилась, с этой океанской бутылкой. Она все время что-то записывает.
Тоже мне аргумент!
— Может, ты не заметил, но каждая участница этой литературной мастерской мечтает написать роман. Даже твоя жена, хочу тебе напомнить! И хотя ты меня об этом не спрашиваешь, скажу тебе, что я остаюсь при своем убеждении: убийца — Элоиза! Ты вчера за столом видел ее рисунки? Кромешный ужас — вороны, растерзанные деревья, разорванные тучи, на песке два истощенных ребенка, кожа да кости, и черные волны моря, которое вот-вот их поглотит. Я уверена, что она их убила! И что Титина об этом догадалась!
Янн посыпал порошком ручки тумбочки.
— Тебя бы это очень устроило. Ты обвиняешь Элоизу и таким образом защищаешь одновременно Клем и свою мать. Мы об этом не говорили, но все же странная история с этим укравшим черную жемчужину садовником, которого ты окрестила Чарли Чаплин. Если смерть Мартины связана с ее жемчужиной, значит…
Вот уж чего никак не ждала и не предвидела. От неожиданности я просыпала часть порошка из чашки в раковину. Так Янн уже знал? Танаэ ему все рассказала? Я задержалась у двери, читая приклеенную к ней голубую бумажку.
У нас будет дом,
в нем будет много окон и почти не будет стен,
это не точно, но все же может быть.
Вышла к Янну, в большую комнату, стараясь выглядеть спокойной.
— Не вижу связи между этой жемчужиной и моей матерью. Больше того, ей-то зачем красть жемчужину, у нее таких сколько угодно! И потом, хочу тебе сказать, что убийца Мартины оставил жемчужину на кровати, хотя времени у него было достаточно, вполне мог забрать… — Высматривая место, которое мой капитан еще не засыпал порошком, я одновременно с наслаждением обдумывала ответный выпад. — Зато я, кажется, поняла, почему ты обвиняешь Клем…
— Да? И почему же?
— Ты действуешь методом исключения! На самом деле подозреваемых всего четверо. Начинаем вычитать… Ты всерьез запал на прекрасную Элоизу, ты побаиваешься цепляться к моей маме, и ты как-никак должен оберегать свою жену… Остается только Клем!
Вот тебе! Я ждала, что Янн ответит, а он вместо этого всей своей тяжестью осел на кровать, как будто у него вдруг подкосились ноги. Я подошла к нему, пристроилась рядом.
— А, собственно, где сейчас Фарейн-майорша?
— Не знаю.
Он ответил еле слышно, а потом и вообще замолчал и даже перестал шевелиться.
— А теперь мы что будем делать?
Я думала, пристальное изучение места преступления окажется повеселее. Надо было пойти с Клем и вести расследование вместе с ней. Я была уверена, что она не сидела сложа руки, не читала и не писала под москитной сеткой в своем бунгало, что она тоже занималась расследованием. Как Лара Крофт, без всяких кисточек.
— Капитан, — снова спросила я, — а теперь, когда мы все засыпали порошком, что будем делать?
— Подождем, пока высохнет.
Моя бутылка в океане
Глава 11
Спускаюсь одна в деревню в своей военной форме, с армейским рюкзаком за спиной. Не знаю, заметил ли кто-нибудь мое отсутствие. Может, Майма. Она, конечно, хотела бы пойти со мной, но Янн найдет чем ее занять. Тем лучше, в пансионе ей оставаться безопаснее. Хотя мне сейчас, когда я иду в деревню одна, кажется, что опасаться нечего: десять утра, тропинка тянется параллельно дороге, каждые полминуты проезжают пикапы, все лавки и прочие заведения Атуоны (то есть парикмахерская, аптека, бакалея и почта) открыты, и вокруг снуют во все стороны островитяне — как в любой день недели и в любую неделю года. Что со мной может случиться?
