Чужестранец . Странные, странные речи для немца.
Брат . Возможно. К несчастью, в Германии принято лирически относиться к казарме и даже находить в ней поэзию. Вы, я вижу, почитаете Гёте, а он почитал Наполеона. Что естественно – у вашего Гёте был генеральский взгляд на мир, да и ум у него был генеральский. В Германии есть лишь один поэт. Шиллер. Другого же я не знаю.
Чужестранец . Вы не можете не восхищаться Гёте.
Брат . Что ж, пусть берет он себе восхищение, а Шиллеру оставим любовь. Это ведь тоже вполне естественно. Кем восхищаются, тех не любят.
Чужестранец . Где же вы служите?
Брат . В университете.
Чужестранец . Вы профессор?
Брат . С вашего позволения.
Чужестранец . Чему ж господин профессор учит?
Брат . Думать.
Чужестранец . Вы учите философии?
Брат . Я повторяю: я учу думать. А философию я читаю. Легко излагать чужие мысли, зажечь своими – безмерно трудно.
Чужестранец . За ваших студентов я спокоен. Они узнают множество новых и подлинно неожиданных мыслей.
Брат . Множество? Было лишь несколько стоящих за всю историю рода людского. Тот, кого посетит хоть одна, может считать, что не зря родился. Но ею надо распорядиться.
Чужестранец . То есть – преобразовать в идею?
Брат . Вот здесь вы должны проявить осторожность. Идея обуздывает мысль и ограничивает ее. Но это, в конце концов, не страшно. Идеи рождаются и умирают. Опасны навязчивые идеи.
Чужестранец . Однако же может случиться и так, что мысль, посетившая вас, и есть навязчивая идея?
Брат . Недурно. Ваш ум склонен к игре. Не знаю, насколько он глубок, – во всяком случае, ему свойственна живость. Нет, сударь, явившаяся мне мысль тем отличается от идеи, даже навязчивой, что свободна. Она не держится за догадку, она не боится ее отринуть, если почувствует ее узость. Вы вправе сказать, что счастливая мысль меньше всего обещает счастье. Да, это верно, но выбора нет. Ибо в отношениях с мыслью необходимо большое мужество. Вот этому-то я и учу.
Чужестранец . Вы требуете от ваших юношей не прилежания, но бесстрашия?
Брат . Именно так, именно так! Страх, сударь, это конец дороги. И умственный страх гораздо хуже, чем страх физический, – можно понять, когда человек желает сберечь свое незащищенное тело, когда же он сберегает свой мозг от неприятного открытия, он жалок и достоин презрения. При этом он хочет скрыть свою трусость, – оказывается, всякая мысль, которая не ищет предела, рискует стать безнравственной мыслью.
Чужестранец . Должно быть, как всякая свобода, ежели она беспредельна.
Брат . Полноте, так пугают слабых. Все либералы, сколько их есть, требовали свободы мысли. Но все боялись свободы мыслить. Естественно! Это разные вещи! Первая из этих свобод связана с политическим правом. Она расширяет его пространство. Вторая – с отвагой нашего разума, ее движенье – не вширь, а вглубь. Но в глубине таятся бездны.
Чужестранец . В бездне таится еще и ад.
Брат . Ад в нашем черепе и душе, если робеешь дойти до сути. Даже когда ваша тайная цель – всего лишь укротить свою мысль, единственное средство – додумать! Иначе она не даст вам пощады. Тем более, если вы твердо намерены испытывать к себе уважение. Додумать! Это высшая смелость. Да, это игра не на жизнь, а на смерть. Неверный шаг, и вы оступились. Зато какое же наслаждение чувствовать, что мало-помалу вы подчиняете эту строптивицу. Она еще яростно сопротивляется и расставляет свои силки, но вы продолжаете штурм крепости – лучше погибнуть, чем отступить. Ваша несчастная голова кипит, раскалывается, изнемогает, проклятая мысль, такая желанная, такая близкая, не дается, она извивается, ускользает, она уползает в свой лабиринт. И все же ей это не удастся, вы вытащили ее на свет. Вот, вот она, в ваших руках, как женщина! Трепещет, бьется, но все напрасно, вы неуклонно ее доламываете. И наконец она отдается, вы овладели ею вполне. Вы точно испытываете оргазм. Так вот ты какая – вы шепчете ей. И проще и лучше, чем ты казалась в самоубийственной преисподней, когда я преследовал тебя. Отныне – вы господин положения. Сегодня она вас не одолела, вы живы и не сошли с ума. Вот что такое, сударь, додумать, взять верх над мыслью в единоборстве. Как странно вы смотрите на меня. Вы, верно, решили, что я безумен.
Чужестранец . Ни в коей мере, но сколько страсти! Позвольте мне нескромный вопрос.
Брат . Ну что же… Скромность – достоинство нищих.
Чужестранец . Скажите мне, вы любили женщину?
Брат . Недолго же мы с вами парили.
Чужестранец . О нет, мы воспарим лишь сейчас. Была ли та, кого вы любили столь же неистово, как философию?
Брат . Прежде всего я не уверен, что смею называться философом. Я думаю лишь тогда плодотворно, когда испытываю волнение.
Чужестранец . Так я угадал. И жду ответа.
Брат . Что вы во мне угадали, сударь?
Чужестранец . Что вы не можете не любить.
Брат . Признайтесь мне, о чем вы подумали, когда обронили, что я неистов? Подвержен ли я горячке похоти?
Чужестранец . Я спрашивал, любили ли вы?
Брат . Прошу извинить за грубую речь. Само собой, вы хотите услышать, что на меня снизошла благодать, что я был готов молиться и плакать. Извольте. Я знаю в себе этот дар, меня волновала мечта о браке, но я преодолел искушенье. Женщина – это несвобода. Это сияющая темница.
Чужестранец . Забавно!
Брат . Очень, очень забавно. Может ли темница сиять? Нелепость! И тем не менее – так. С улыбкой и вероломной мягкостью она заточит вас в свой темный мир, опустошит и вашу душу, и – что еще опаснее – мозг.
Чужестранец . Но отчего бы вам не найти добрую и смирную девушку?
Брат . Женское смирение, сударь? Женщина – это вечный бунт. Она никогда не простит превосходства, которое нам дано природой. Лишь в нашем позоре и унижении она черпает жизненную энергию.
Чужестранец . Друг мой, но вы ей сдались без боя.
Брат . Я? Женщине!
Чужестранец . Но это же так. И если вы не боитесь додумать, то додумаете, что вы боитесь.
Брат . Браво! Превосходный удар. В нем много первобытной жестокости. Предпочитаете не петлять, а сразу сбить с ног, обезоружить. Старый медведь обнаружил силу. Наотмашь лапой! Когтем по мясу! Но я – на ногах. Я устоял.
Чужестранец . Помилуйте, я не хотел вас обидеть.
Брат . Обидеть? Разумеется, нет. Вы просто хотели меня повергнуть. Не отказывайтесь от собственных слов – я не хочу разочароваться. Предпочитаю воздать вам должное. Вам и вашей самоуверенности.
