Дион . Вижу, цезарь, что ты отменный софист. Только не думай, что ты убедил меня. Ты вот жалуешься мне на людей, но какие же люди те, кто тебя окружают?
Домициан . Новое дело, кто же они?
Дион . Отбросы общества, вот кто. Сам подумай, кого ты к себе приближаешь? Льстецов без совести, деревяшек без мысли. Что они могут? Кланяться, угодничать, дрожать? Зависеть от твоего настроения? Клеветать на друзей? И в этих куклах ты ищешь человеческое, а не найдя, торжествуешь?
Домициан . Но ведь мне же с ними жить, в конце-то концов! Где мне других-то взять?
Дион . Не изворачивайся, цезарь, как раз другие тебе не нужны. Другие возражают, а зачем тебе возражения? Другие говорят правду, а от правды уши болят. Другие думают, а ты не любишь, когда люди думают. Это ведь не их дело, не так ли?.. Другие… Зачем тебе другие, когда есть ты?
Домициан (упрямо) . Все неблагодарны, все до одного. Ну, объясни-ка, если ты такой умный, почему хатты кинулись помогать дурачку этому Антонию? Кто они были? Варвары, дикари… Может быть, не я приобщил их к культуре?
Дион . До чего простодушны завоеватели! Покоряют народы и уверены, что те их благословляют…
Домициан (махнув рукой) . Кажется, и в самом деле правду говорят христиане. Все суета, все тлен. Из праха вышли мы и в прах обратимся, разложившись на элементы. И власть – прах, и слава – прах.
Дион . Подожди причитать, кто-то сюда скачет.
Домициан . За мной, за мной… Пронюхали, негодяи. Этакая неудача, приятель, пришел все-таки последний мой час.
Дион . Спрячься внутри, я попытаюсь сбить их со следа.
Домициан . Ну и ну, – один нашелся человек, и тот сатирик! (Скрывается в доме.)
Дион (кричит) . Месса, запомни, у нас никого не было и нет!
Мессалина (выходит) . Сначала убери эти кружки, а потом учи меня.
Уносит кружки в дом. Стук копыт совсем рядом. Слышно, как всадник спешивается, привязывает коня, наконец он показывается, это – Сервилий.
Дион . Вот уж кого не ждал, так не ждал!
Сервилий . Здравствуй, друг. Очень у тебя мило. Так и должен жить поэт.
Дион . Ну и живи так, что тебе мешает?
Сервилий . Во-первых, обязанности перед обществом. Во-вторых, я сказал – поэт, но не человек. Человек как раз так жить не должен.
Дион . Смотря какой человек.
Сервилий . Умный человек, разумеется. Я ведь к тебе с поручением прибыл.
Входит Мессалина.
Здравствуйте, Мессалина. Горячий привет от Фульвии. Очень вы посвежели на воздухе, скажу вам по чести. Просто замечательный у вас цвет лица.
Мессалина . Наконец-то я поняла, почему нас сюда загнали. О внешности моей заботились, вот что.
Сервилий . Нет, нет, несправедливо, грубо с вами обошлись. Я уж Фульвии об этом говорил, и она мне тоже. «Ну, говорю, что это такое, услать человека в такую даль, на что это похоже?» А она говорит: «Публий, чудак, чего и ждать от этого Домициана?» Очень мы с ней возмущались, слово римлянина.
Мессалина (холодно) . Стоило вам портить себе настроение.
Сервилий . Вообще в Риме все симпатии на вашей стороне. Клодий о вас тепло говорил, Лоллия тоже очень сочувствует. Да кого ни встретишь – все руками разводят: как это можно было, говорят, с поэтом так обойтись?
Дион . Ближе к делу, Сервилий. Ты сказал, у тебя ко мне поручение…
Сервилий . Верно, Дион, дело – прежде всего. Есть такой человек – Руф Туберон.
Дион . Знаю прохвоста.
Сервилий . Отнюдь он не прохвост, друг мой, а доверенное лицо Луция Антония, победоносного нашего вождя, которого в течение суток с нетерпением ожидаем мы в Риме.
Дион (с интересом) . Ну-ка, продолжай, да говори внятно.
Сервилий . Должен сказать тебе, что наш Луций отлично осведомлен о всех делах и о твоем споре с Домицианом уже наслышан. Вот Руф Туберон и делает тебе от его имени предложение помочь своим даром правому делу, а заодно и возвысить голос против общего нашего врага, который, как последний трус, скрывается неизвестно где… Что это там скрипит в твоем доме?
Мессалина . Половицы скрипят, что ж еще? Гнилье это, а не дом.
Сервилий . Ничего, ничего, вам недолго здесь жить. Справедливость, образно говоря, в пути уже. Но ты должен морально поддержать победителя.
Дион . Не рано ли ты празднуешь его победу?
Сервилий . Что ты, Дион, я себе не враг. Посуди сам, Домициан бежал, город открыт, на помощь Антонию спешат полчища варваров. Нет, милый, дело сделано, тут уже – все… Спроси Мессалину, она умная женщина.
Дион . Значит, и варвары сюда идут?
Сервилий . Временно, до стабилизации положения. Кстати, об их вожде тебе тоже следует написать несколько теплых слов.
Дион . Да ведь он их даже прочесть не сумеет, он неграмотен!
Сервилий . Он?! Что за чушь?! Интеллигентнейший человек! Зачем ты слушаешь всякие сплетни? Он всего Горация наизусть знает. Особенно эту строчку: «Презираю невежественную чернь».
Дион . Ты-то уж наверно написал хвалебную песнь.
Сервилий . Само собой, милый. Нельзя терять времени. Хочешь послушать?
Дион . Зачем? Я ее знаю заранее.
Сервилий . Ты хочешь сказать, что я банален? Между прочим, банальность – отличное качество. Она приятна уж тем, что доступна. Ладно, не будем вести литературных споров. Я ограничусь только началом.
Дион (косясь на двери) . Ну, хорошо. Читай, только громче…
Сервилий . Ты стал плохо слышать?
Дион (шутливо) . Я хочу, чтоб твои стихи слышали все.
Сервилий . Могу и погромче. Тем более они – не для нежного шепота. (Декламирует.)
Рад мой восторженный Рим торжество триумфатора видеть,
Луций Антоний стремит в Рим белогривых коней…
Какова инструментовка стиха, ничего себе? Обыграл звук «эр» по всем правилам!
Дион . Дальше.
Сервилий .
Рядом с Антонием – друг, властелин проницательных хаттов,
В братском союзе они нас от тирана спасут.
Ну как? Все-таки нельзя отрицать, что как мастер я сделал большие успехи.
Дион . Еще бóльшие – как человек.
