Алексей . Послушай… Скажи им все, как есть.
Елизавета . Ах, верно… Ты пришел допросить. Что ж без кнута? Меня стегают. Стегай и ты. По тем плечам, которые ты ласкал так сильно. Возьми же кнут.
Алексей . Елизавета… Я так поступил, как долг велел. Орловы на безнадежное дело не идут. Орловы там, где выигрыш. На этом свете Бог судил одним побеждать, другим проигрывать.
Елизавета . Прочь! Убирайся! И передай своей государыне – суд человеческий мне не страшен, а перед Божьим судом я чиста. Еще ей скажи: я – лишь слабая женщина, зато осмелившаяся любить. И ради любви не убоялась все отдать, что имела, все! Впору ей со мной тягаться?
Алексей . Прощай! (Идет.)
Входит Шешковский.
Шешковский . Прощайте, ваше сиятельство. Сколь смертные неразумны.
Елизавета (вслед) . Алеша!.. Куда же ты?! Алеша… Милый… Во мне уже дышит твое дитя… Але-шень-ка-а!
9
Москва. У Алексея Орлова. Алексей, Кустов, две цыганки протяжно поют. Нервно вздрагивает Григорий. В глубине – Ферапонт Фомич.
Цыганка . Ах, ты слышишь ли?
Вторая . Разумеешь ли?
Цыганки вместе . Про любовь мою, про мою печаль?
Григорий . Ну, изрядно набедокурил. Точно Мамай прошел по Москве.
Алексей . Москва – мой дом. Мне здесь свободней, чем в Петербурге.
Ферапонт Фомич (со вздохом) . Куда свободней…
Алексей . Цыц!
Григорий . Сколько скул сокрушил! Девицу, дочь преклонных родителей, силой увез.
Алексей . Чего там – преклонных… Крысы приказные.
Ферапонт Фомич громко вздыхает.
Ферапонт!
Ферапонт обиженно поджимает губы.
Григорий . Достойная для Орлова победа.
Алексей . Девица отпущена с наградой. По виду – довольна.
Григорий . Эх, Алексей.
Кустов (негромко) . Все в свете суета, в котором мы живем. Все тленность, все ничто, мечта пустая в нем.
Алексей (Кустову) . Опохмелись, бочка бездонная…
Ферапонт (Кустову) . Непотребно и непочтенно…
Алексей . Завыл! (Ударяет кулаком по столу, Ферапонт смолкает.)
Григорий . Я, брат, пришел проститься. Еду в далекие края.
Алексей . С Богом. Да поскорее женись.
Григорий . На кузине?
Алексей . А хоть на ней. Она предобрая. По тебе. Ты ведь только по виду грозен.
Григорий . Помолчи, Алеша, не к месту.
Алексей . Сам же и расплодил врагов. Все они в руках твоих были. И тайн не было. Все ты знал. И про то, что донес Бакунин, и про голштинского посла. А уж как ты Гришке Потемкину дал подняться – век не прощу. Недоучка, рейтар, вахмистр, все постричься сулил, каналья. Так смиренничал, так кряхтел, ладаном провонял в синоде. А уж как на войну пошел? Волонтиром! Ведь вот мошенник!
Григорий . Не трави мне душу, Алеша!
Алексей . Знал бы, сам бы его пришиб. Ну, прощай. А я, брат, займусь лошадями. Давно мечтаю. Думаю свести две породы. От арабской и от фрисландской ох и выведу рысака! Вот уж будет конь – загляденье! Нет, лошадки лучше людей. Ноздри в трепете, ноги – луком, холка сыплется, грива плещет, круп играет, бока дрожат.
Кустов . Славно сказано, ваше сиятельство. Вам бы век да с конями жить.
Алексей . Обойдусь без твоих советов. Больно дерзок стал.
Кустов . Виноват.
Григорий . Брат, обнимемся. Бог лишь знает, снова свидимся или нет.
Алексей . Ничего, Орловы живучи. Ферапонт, проводи их сиятельство.
Григорий . Ну, прощай, господин пиит.
Кустов . Счастливый путь, ваше сиятельство, да вспомните, что писал вам Иван Семенович Барков:
Дай новы способы, великий муж, к тому,
Чтоб следовал народ примеру твоему.
Григорий хотел ответить, раздумал, махнул рукой, ушел.
Ферапонт идет за ним.
Алексей (слушает пение, потом – неожиданно) . Мыслил и я отбыть в Италию – не поеду.
Кустов . И то сказать – мудро поступите, ваше сиятельство. Нечего вам в Италии делать.
Алексей . Это еще почему?
Кустов . Свихнетесь.
Алексей (смотрит на него в упор) . Ну… продолжай…
Кустов . Богом клянусь! Коли в вас хоть малость осталась человеческая – свихнетесь.
Алексей . Жить надоело?
Кустов . Так не осталось? И малости?
Алексей . Молчи, скоморох. Много ты смыслишь в державном деле.
Кустов . Ничегошеньки. Ровным счетом.
Алексей . Знаешь ли ты, что самозванство царства рушит? Забыл Пугача?
Кустов . Полно, граф Алексей Григорьич, кто в нашем царстве не самозванец? Все ряженые, а державы отнюдь не падают…
Алексей (мрачно) . Ну, договаривай…
Кустов . А что касаемо мужичков и людишек худого достатка, то им, быть может, ваше сиятельство, не столь уж и важно, кем наречется нежданно явившееся лицо. Им ведь, коли по чести сказать, важна не вывеска, а перемена… (Смолкает.)
Алексей . Начал, так продолжай.
Кустов . Но тогда, что, если в некий день, нам неведомый, вдруг и вывески не понадобится? (Помедлив.) Стало быть, не в самозванстве суть.
Алексей . Вишь, мудрец…
Кустов . Где ж мудрец? Я не мудрец. Но растолкуйте, есть ли правда в том, что этакое могущество – флот, армия, тайная экспедиция кинулись на одну бабенку?
Алексей . Сгинь. В чем правда, и Бог не знает. Государственная нужда весит потяжеле, чем правда.
Кустов (с жалостью) . Вам виднее. А я лишь вспомню, как глядела она на вас, как от счастья едва дышала, так и думаю: глупы люди.
Алексей . До горячки допился, бражник?
Кустов . Маковой росинки не брал.
Алексей . Коли я говорю, что пьян, значит, пьян. А был бы ты трезвый, я бы живо тебя унял.
Кустов . Ухожу я от вас.
Алексей . Куда? Без меня в канаве подохнешь, захлебнешься в навозе…
