— Когда я вошел сюда, дверь оказалась не заперта. — Фрэнк показал большим пальцем в сторону открытой двери. — Да уж, навели они тут шухеру! Я вошел и увидел это. — Он показал на разгром в гостиной. — Я подумал, что прежде, чем звонить тебе, надо проверить остальные комнаты, и в спальне обнаружил леди. Она как раз приходила в себя. Пыталась командовать мной. — Он улыбнулся Деборе. — Такая упрямая старая дама! Я ее успокоил, потом позвонил тебе. — Он плотно сжал губы. Были времена, когда он был не прочь выкрасть кошелек у какой-нибудь старушки, но никогда ни одну из них не тронул пальцем. — Думаю, я разминулся с ними минут на десять-пятнадцать. — Он сжал свои большие кисти в кулаки. — Иначе они бы отсюда не вышли. Гейдж кивнул.
— Я бы хотел, чтобы ты кое-что сделал. — Он снова повернулся к Деборе, нежно обнял ее. — Пусть Фрэнк вызовет полицию, — сказал он, догадываясь, что у нее на уме. — Кстати, почему бы тебе не посмотреть, что можно вывезти из того, что может пригодиться до завтра?
— Хорошо. — Она согласилась, потому что ей надо было хоть немного побыть одной. В спальне она зажала рот руками. Там стоял такой ужасающий, но такой организованный беспорядок, что она испытала одновременно и ярость, и огромный страх.
Вся ее одежда была порвана в клочья, маленькие старинные пузырьки и баночки, которые она коллекционировала в течение многих лет, разбиты, осколки валялись среди шелка и хлопка. Постель была разрыта, на столе кто-то ножом вырезал неприличные слова. Все ее вещи были вынуты и порваны.
Опустившись на колени, она подняла обрывок бумаги. Когда-то это была фотография, одна из многочисленных фотографий ее семьи, которой она так дорожила.
Гейдж тихонько подошел к ней. Через некоторое время он опустился на колени рядом с ней и положил руку ей на плечо:
— Дебора, давай уедем отсюда.
— Ничего не осталось! — Она сжала губы, чтобы унять дрожь в голосе. — Я знаю, что это всего лишь вещи, но ничего ведь не осталось! — Она медленно сжимала пальцами остатки фотографии. — Мои родители… — Она покачала головой и уткнулась лицом ему в плечо.
Он чувствовал, как в груди разгорается яркое, ровное пламя ярости. Поддерживая Дебору, давая ей выплеснуть свое горе, он обещал себе найти того, кто так жестоко с ней обошелся. И в то же время не мог отделаться от болезненного страха, сжимающего ему горло.
Она могла быть здесь! Когда они приходили, она могла находиться одна в этой комнате! Вместо всех этих безделушек лежащей на полу он мог застать ее!
— Они за это заплатят! — пообещал он. — Клянусь!
— Да, так и будет! — Она подняла голову, и Гейдж увидел, что ее горе перешло в ярость, глубокую, острую ярость. — Любыми способами я должна прижать их к ногтю! — Тряхнув волосами, Дебора поднялась. — Если они думают, что этот погром остановит меня, их ждет разочарование! — Она пнула ногой остатки своего любимого красного пиджака. — Поехали работать!
Они часами сидели в подземном зале, проверяя старые данные и вводя новые. Голова Деборы, казалось, разорвется от напряжения, кровь в сосудах пульсировала как бешеная, но она продолжала работать. Гейдж сидел в другой части зала. Они почти не разговаривали. В этом не было нужды. Теперь, когда у них впервые появилась общая цель, разногласия в точках зрения уже не имели значения.
Они оба горели нетерпением наверстать время, упущенное во время разговора с полицией и бегства от предприимчивого репортера Уизнера, появившегося в квартире сразу вслед за ними. Ее имя снова окажется в понедельник на страницах утренних газет, с раздражением подумала Дебора. А вслед за прессой на нее станут давить из муниципалитета. Она была к этому готова.
Она больше не ругалась, заходя в тупик, а тщательно отступала по собственным следам, проявляя терпение, которого раньше за собой не замечала. Она даже не слышала телефонного звонка. Гейджу пришлось, дважды произнести ее имя, прежде чем удалось вывести из глубокой сосредоточенности.
— Да, что?
— Это тебя. — Он протянул ей трубку. — Джерри Бауэр.
Недовольная, что ей помешали, она взяла трубку:
— Джерри?
— Боже правый, Дебора, ты в порядке?
— Да, в полном порядке. Откуда ты узнал, где я?
Она услышала в трубке, как он дважды вздохнул.
— Я пробовал связаться с тобой несколько раз. Хотел узнать, как ты себя чувствуешь после ночного происшествия. Никто не отвечал. Тогда я поехал к твоему дому, чтобы убедиться лично, что все в порядке. У дома стояла полицейская машина и суетился этот маленький гаденыш Уизнер. Твоя квартира…
— Я знаю. Меня там не было.
— Слава богу! Что, черт возьми, происходит, Деб? Мы полагаем, что это как-то связано с муниципалитетом, но у меня такое чувство, будто я боксирую в темноте. Мэр из штанов выпрыгнет, когда узнает! Так что мне ему сказать, Деб?
— Скажи ему, чтобы все силы употребил на дебаты на следующей неделе! — Дебора потерла виски. — Я уже знаю его решение по данному вопросу, а он знает мое! Вы уже наделали дел своим сумасшедшим решением отстранить меня!
— Послушай, Дебора, пусть я работаю на него, но ты мой друг! Неужели я ничего не могу для тебя сделать?
— Ну, не знаю… — Нахмурившись, Дебора разглядывала дьявольские огоньки на карте. — Кто-то прислал мне четкое и ясное сообщение, но я пока не могу определить, куда отправить ответ. Вот это ты можешь сказать мэру! Если я успею найти решение до выборов, то нашего мэра ждет победа!
Несколько минут Джерри колебался, а потом глубокомысленно произнес:
— Может быть, ты права. Пожалуй, это лучший способ воспрепятствовать ему подгонять тебя. Только будь осторожна, ладно?
— Хорошо, постараюсь.
Она повесила трубку и покрутила головой, чтобы размять затекшие мышцы.
Гейдж пристально посмотрел на нее:
— Я полагаю, он не был бы слишком доволен, получив задание поместить объявление о нашей помолвке во всю страницу «Уорлд».
Смутившись, Дебора заморгала.
— Джерри? Не глупи. Мы всего лишь друзья.
— М-м-м… гмм.
Она улыбнулась, подошла к нему и обняла за талию.
— Честное слово, ни одного поцелуя, даже самого жиденького! А вот тебя я как раз собираюсь поцеловать.
— У меня были те же намерения. — Он наклонил голову.
Когда его губы встретились с ее губами, Дебора почувствовала, как напряжение отпускает ее. Бормоча ласковые слова, она провела руками по его спине, мягко массируя мышцы, лаская их, как его губы ласкали ее губы.
Спокойствие, удовлетворение, расслабленность. Она могла дать ему это точно так же, как могла заставить трепетать от боли.
— Простите, что помешал. — Из туннеля вышел Фрэнк с подносом в руках. — Но вы так давно усердно работаете… — Он широко улыбнулся. — Я решил, что вам надо подкрепиться.
