Кто угодно. Может быть, это человек, стоящий за ней в очереди в супермаркет. Или тот, кто сидит сейчас напротив. Клерк из банка. Приемщик в химчистке.
Любой из тех безымянных людей, с кем она сталкивается в течение дня и чьи лица не запоминает.
А он знает, как ее зовут. Знает ее в лицо. Он уже отнял у нее покой и свободу. И он не успокоится до тех пор, пока не отнимет у нее жизнь.
Бойд повесил трубку и подошел к ней.
— Ну что?
— Алтея сейчас приедет, чтобы забрать записку. Мы отправим ее в лабораторию. — Он положил ладонь на ее окаменевшую от напряжения шею. — Не думаю, что нам удастся получить отпечатки.
— Понятно. — За честность Силла была ему благодарна. — Ты думаешь, он еще здесь?
— Не знаю. — Выносить собственное бессилие Бойду тоже было нелегко. — Это огромный отель, Силла. На вечеринке нет охраны. Мы не можем закрыть все входы и выходы и допросить каждого присутствующего. Если ты хочешь уйти сейчас, я скажу, что ты внезапно почувствовала себя плохо.
— Нет, не хочу. — Она в последний раз глубоко затянулась. — Единственное, что может меня хоть как-то утешить сейчас, — это довести вечеринку до конца. Чтобы доказать себе, что я не сдалась. Особенно если он и в самом деле где-то рядом.
— Хорошо. Помни, что в ближайший час я, не отойду от тебя ни на шаг.
Она встала и взяла его за руку.
— Бойд. Сегодня он поступил не так, как обычно. Он написал записку. Как ты думаешь, что это может означать?
— На самом деле много чего.
— Например?
— Например, что сегодня это был единственный способ добраться до тебя. Или что он стал более небрежен.
— Или что у него кончается терпение. — Силла остановилась и заглянула Бойду в лицо. — Скажи честно, Бойд.
— Да. Может быть, у него кончается терпение. — Он обхватил ее лицо руками. — Но чтобы подойти к тебе, он должен будет сначала пройти через меня. А это будет ой как нелегко.
Она заставила себя улыбнуться.
— Копам нравится думать, что они очень крутые.
— Нет. — Он поцеловал ее в лоб. — Копы обязаны быть очень крутыми. Пошли. Слушай, а у тебя, случайно, нет «Дьюэллинг Банджос»? Может, поставишь для меня, в память о былых временах?
— Только через мой труп.
Она довела шоу до конца. Бойд и не сомневался, что она это сделает, и все же не мог сдержать восхищения, глядя на нее. Несмотря на состояние Силлы, голос ее ни разу не дрогнул, ни разу не проскользнула в нем неверная интонация, ни разу не замешкалась она, ставя очередную композицию. Только взгляд, напряжённый взгляд, которым она обводила толпу, мог бы выдать ее. Тому, кто знал, в чем дело.
Ее руки постоянно двигались. Она отстукивала пальцами ритм на столе, перебирала свои диски, теребила пуговицы на жакете.
Она никогда не станет тихой и умиротворенной, пришло вдруг в голову Бойду. Она всегда будет расхаживать по комнате большими нервными шагами и бежать по жизни, чтобы успеть осуществить все свои планы. Из нее выйдет очень неспокойная жена.
Совсем не такая, какая представлялась ему в тех редких случаях, когда он задумывался о семье. Вообще ничего общего, подумал он и улыбнулся. Но именно эта женщина ему нужна. И она обязательно будет принадлежать ему.
Он будет защищать ее до последней капли крови. Это его долг. Он будет заботиться о ней всю жизнь. Это любовь. Если все пойдет так, как он задумал, Силла очень скоро поймет разницу.
Бойд тоже оглядывал толпу, надеясь уловить хоть что-то, любой знак, любое мимолетное движение, выражение лица. Но инстинкт полицейского молчал. Гремела музыка. Выпускники хохотали и танцевали.
В зал вошла Алтея. Бойд покачал головой. Большинство мужчин в зале вывернули шеи, наблюдая за рыжеволосой красавицей, пересекающей танцпол. Один из них даже приоткрыл рот. Бойд заметил, как жена тут же ткнула его локтем в ребро.
— Умеешь ты войти, Алтея.
Алтея пожала плечами. На ней было простое черное коктейльное платье, оставлявшее открытым одно плечо.
- Спасибо, что выдернул меня. Свидание оказалось ужасающим. Мой кавалер, оказывается, явился с зубной щеткой в кармане. Уже настроился на ночь дикого безудержного секса.
— Вот животное.
— Разве не все мужчины такие? — Алтея улыбнулась, но тут же посерьезнела. — Как она?
— Она просто потрясающая, — сказал Бойд, не отрывая взгляда от Силлы.
Алтея подняла безупречную бровь.
— Мой дорогой напарник. Врожденная прозорливость, подкрепленная долгим опытом работы детективом, подсказывает мне, что ты пылаешь страстью к нашей потерпевшей.
— Стадия страсти уже пройдена. Я люблю ее.
Алтея округлила глаза.
— «Люблю» с маленькой буквы или с большой?
— Все большими буквами. — Бойд наконец посмотрел на Алтею. На свете было очень немного людей, с которыми он поделился бы таким. — Я думаю, я женюсь на ней, Алтея. Будешь моим шафером?
— Можешь на меня рассчитывать. — Алтея дотронулась до его руки. — Не хочу быть занудой, Бойд, но с женитьбой тебе придется подождать. Она в опасности.
Бойд подавил раздражение.
— Я могу быть одновременно и полицейским, и человеком. — Обсуждать этот вопрос дальше не хотелось! Бойд вытащил из кармана записку: — Вот она.
Она прочитала и аккуратно положила записку в сумку.
— Посмотрим, что скажут ребята из лаборатории.
Бойд кивнул.
— Бывший муж, судя по всему, чист.
— Черт его побери, подумал Бойд.
— Я закончила собирать сведения о нем сегодня вечером. Сенатор Ломакс женат уже семь лет и спокойно растит детей. Из Атланты не выезжал три месяца.
— Я наконец связался с директором радиостанции в Чикаго. Он говорит о Силле только хорошее. Проверил его историю о том, что всю прошлую неделю он был в Рочестере, навещал дочь. Все правда. У нее действительно родилась девочка. Семь фунтов шесть унций. Он выслал мне по факсу личные дела всех сотрудников, работавших на радио в то же время, что и Силла. Пока больше ничего.
— В понедельник я выйду, и мы их проверим.
— Лучше я займусь этим в выходные. А ты держись поближе к нашей девушке.
- Я у тебя в долгу, Алтея.
— Ты у меня в неоплатном долгу, ну да ладно. К чему эти счеты.
Она улыбнулась и направилась к выходу. Остановилась раз, потом другой, отклоняя приглашение на танец. Затем третий, задержавшись уже чуть дольше — поставила на место более назойливого ухажера.
По опыту Силла знала, что вечеринку обязательно нужно заканчивать самыми громкими хитами. Тогда от нее останутся еще более чудесные воспоминания. И три последние песни оказались по-настоящему отвязными. Не устоял никто. Пиджаки были сброшены, галстуки развязаны, а тщательно уложенные прически растрепаны. На танцполе негде было яблоку упасть. Плясали абсолютно все.
