– Спасибо, вы очень щедрый молодой человек.
– На самом деле, меня скорее можно назвать жадным. Но вы мне нравитесь, Луиза.
Мама снова смеется и подмигивает мне.
– Раздавайте карты, Винсент. Эли, ты там кофейные зерна выращиваешь? Неси кофе и иди сюда, ты должна отыграться за прошлую партию.
Это странный вечер. И диалоги все эти странные. Но мне почему-то комфортно во всем этом. Мама любитель черного юмора и сарказма, и у Винсента этого добра оказывается так много, что мама хохочет до слез, пока мы играем в карты. Она допивает второй бокал вина, а потом отъезжает от стола.
– Мне, пожалуй, пора. Еще один бокал вина не позволит мне завтра проснуться в шесть. Винсент, спасибо за приятную компанию. Приятно было с вами познакомиться.
– И мне, Луиза. Спасибо за гостеприимство.
Он пытается встать, но мама машет ему рукой.
– Не вставайте, Винсент. Если бы я уходила на своих двоих, тогда это было бы уместно. Спокойной ночи.
Мы по очереди прощаемся с ней, и я спрашиваю, нужна ли ей помощь, но мама снова отмахивается. Я все же иду за ней следом и помогаю воспользоваться туалетом и лечь в постель.
– Хороший парень, несмотря на дурацкое увлечение. Во всяком случае, оно гарантирует тебе, что в постели с ним будет нескучно.
– Мам…
– Хотя, если он в роли того, кто подчиняется, беги, детка.
Я закатываю глаза и, поцеловав маму в лоб, выхожу из комнаты под ее тихий смех. Возвращаюсь к столу, где карты уже сложены аккуратной стопкой. Винсент поднимается мне навстречу.
– Я поеду. Прости, что так ворвался. У тебя отличная мама. Наверное, она считает меня придурком, – со смехом произносит он, и я улыбаюсь.
– Это вряд ли.
– А ты? – спрашивает он.
Я не знаю, что ответить. Придурком я его точно не считаю, но вряд ли он спрашивает именно об этом.
– Нет, – отвечаю на прямой вопрос.
– Это радует. – Я вижу, что он действительно спрашивал о другом, но мы оба обходим эту тему. – Проводишь меня?
Киваю, и мы идем к двери. Уже у самого выхода Винс оборачивается ко мне и берет за локоть. Не хватает, не дергает, просто аккуратно придерживает горячей ладонью.
– Так как насчет кино послезавтра?
– Хорошо.
– Доброй ночи, тыковка, – шепчет он, наклоняется и целует меня в лоб. Его губы задерживаются на несколько секунд, а потом Винс отрывается от меня и выходит, прикрывая за собой дверь.
Я прислоняюсь к стене и пялюсь на свое отражение в зеркале. Щеки, как всегда, горят, внутри реинкарнируют бабочки, а сама я заведена до предела. Просто от поцелуя в лоб?! Вряд ли. Скорее, от его близости. И запаха, который он оставил после себя. И двусмысленных взглядов, которыми мы снова перебрасывались, сидя за столом и играя в карты.
Глава 14
Винс
– Привет, – здороваюсь я, пожимая руку Барни, на что он отвечает взаимностью.
– Как ты, Винс? Давно тебя не было.
– Весь в делах, – отвечаю, присаживаясь в кресло, на которое мне указывает приятель. – Как она?
– Уже лучше. Думаю, совсем скоро можно выписывать. Ты сам ее заберешь?
Я качаю головой, преодолевая едкое чувство вины, оставляющее на языке прогорклый привкус.
– Нет. Она будет жить у родителей.
– Винс, ей нужна твоя поддержка, – настаивает Барни.
– Ей нужно спокойствие и как можно меньше напоминаний о случившемся. А я всегда буду напоминать ей о страшных событиях.
– Слушай, мы оба врачи, и оба прекрасно понимаем, как она может излечиться, так что не пори чушь. Сам прекрасно знаешь, что правильным на пути к излечению является столкновение со своей проблемой. А если она будет от нее убегать, это только отсрочит выздоровление.
Я молча смотрю на свои сцепленные ладони. Я все это прекрасно знаю, но не имею ни малейшего желания участвовать в выздоровлении Миранды. Я эгоистично хочу быть счастлив. Для этой женщины я сделал все, что мог. И теперь просто хочу стать свободным, чтобы ничто не удерживало меня от Элисон. Чтобы не было никаких препятствий. Потому что, хоть я и эгоист, все же совесть моя еще не совсем сдохла.
– Барни, что бы ты ни говорил, я уже принял решение и отступать от него не намерен.
– У тебя кто-то есть?
Я смотрю на приятеля молча, а потом отвечаю:
– Пока еще нет, но есть девушка, которая мне нравится.
– Винс…
– Не надо мне рассказывать, как себя вести, ладно? Я тоже врач, как ты успел заметить, и полностью отдаю отчет своим действиям. Я и так положил два года на помощь Миранде, а теперь просто хочу двигаться дальше.
– Она твоя жена, Винс! – восклицает он эмоциональнее, чем нужно, и я прищуриваюсь, глядя на него.
– Да ла-а-адно, – тяну я, все еще не желая верить. – Скажи, что… Черт, Барни, какого хера? Тебе мало своих граблей? На кой черт ты на мои-то наступаешь?
– Ничего не было, – бубнит он, хмурясь.
– Но было бы. Или вот-вот будет. Зачем ты уговариваешь меня жить с ней, если сам ее хочешь? Блядь, Барни, это херовая идея, мужик, – говорю я, вставая со стула. Начинаю расхаживать по кабинету, запустив пальцы в волосы. – Нет, правда. Я обжегся точно так же. Не дури.
– Винс, у меня с Мирандой ничего не было.
Я останавливаюсь и снова внимательно смотрю в глаза приятеля. Либо он говорит правду, либо слишком искусно скрывает ложь.
– У нее шизофрения, мужик, – напоминаю я.
– Вообще-то, я ее лечащий врач, поэтому прекрасно знаю о ее диагнозе.
– Наследственная.
– И об этом я тоже в курсе. И вообще, какая тебе разница, если ты собрался разводиться с ней?
– Ты ведь знаешь, что можешь усугубить ситуацию, если…
– Знаю. Я в курсе рисков. Как, блядь, этот разговор перешел с тебя на меня? – грустно усмехнулся Барни.
– А так, что ты собрался трахать мою больную жену, – рявкаю я. – Я все равно тебя не смогу остановить, но ты знаешь о последствиях. Ты видел, какими они были для нас с Мирандой.
Барни перестает улыбаться и задумчиво кивает головой, на что я просто разворачиваюсь и сваливаю из его кабинета. Хочется запрыгнуть на байк и свалить назад в Вегас, но я приехал, чтобы увидеться с Мирандой, и я это сделаю. Медбрат открывает железную дверь, и я иду по направлению к палатам пациентов. Хотя они совсем так не выглядят. О том, что это сумасшедший дом, свидетельствуют только решетки на окнах и железные двери, замки которых громко лязгают в тишине коридора. Место скорби, в которое я предпочитал бы не возвращаться, но у меня нет выбора. Я оставил здесь свою жену после нашей общей трагедии, поэтому обязан заботиться о ней и хотя бы изредка навещать.
