– Софья, в машину, – рычу я. Витя снова прижимает к себе Силантьеву, держа в руках дольше положенного. – Соня!
Она отстраняется от Богомолова и, по—детски показав мне язык, занимает место на пассажирском сиденье. Я обхожу машину и встречаюсь с Витей возле багажника, в который забрасываю свою сумку.
– Прекрати ее тискать, – говорю тихо.
– Если тебе она не нужна, то у меня есть, как минимум, один кандидат на ее сладкую попку.
– Только, блядь, попробуй.
– А ты определись: нужна тебе девушка или нет.
– Ты женат.
Витя подается вперед и говорит мне тихо:
– Ни одна из моих любовниц тебя так не беспокоила. Почему беспокоит она?
– Потому что она моя девушка.
– Хрена с два. Я же вижу, что ты ломаешь комедию. Но она тебе нравится, поэтому ты едешь крышей, когда я приближаюсь к ней хотя бы на шаг. Так что определяйся уже и, если ты отходишь в сторону, не мешай другим делать шаг навстречу красивой девочке Сонечке.
– Блядь, как же хочется свернуть тебе шею.
Витя отстраняется и улыбается.
– Только мешает любовь ко мне и выгода, которую ты можешь получить, да, дружище?
Мы оба смеемся, потому что знаем, что речь совсем не о выгоде. Мы столько всего прошли вместе, храним так много тайн друг друга, что наша связь просто нерушима, что бы ни происходило с нами. Но я понимаю, что в общество Вити вряд ли когда—нибудь еще привезу Силантьеву. Надо было соглашаться ехать на выходных с Никитосом и Идой смотреть для них дом за городом. И отдохнул бы, и провел бы время в кругу единственных людей, в присутствии которых могу до конца расслабиться и даже не фильтровать речь. Как бы ни был мне близок Богомолов, все равно у меня с ним нет такой связи, как с Никитой и Ромой.
Я усаживаюсь за руль и, махнув другу, выезжаю со двора. Нам предстоит короткая, но не очень приятная дорога с Софьей. Но она, находясь в таком же настроении, что и я, быстро достает телефон и на все время пути утыкается в него, освободив меня от необходимости поддерживать беседу. Высадив Соню у общежития и коротко попрощавшись, я еду домой, чтобы остаток дня привычно провести за документами, прервавшись на поход в спортзал. Не воскресенье, а полное фиаско.
Глава 8
– Так дом—то вы выбрали? – спрашивает Рома, делая глоток кофе, и забрасывая в рот остатки булочки с корицей.
– Да вроде выбрали. Ида пару раз покрутила носом, но в итоге почти согласилась на небольшой домик в пригороде. Дальше ехать отказалась. Говорит, если мы будем в этом доме на постоянке, то он не может быть далеко, чтобы было удобно добираться на работу.
– А вы хотите на постоянку?
– Да черт его знает. Сразу думали купить что—то типа дачи, а потом приехали туда, а там так тихо, спокойно. Представил себе, как буду приезжать после суеты в городе, отдыхать.
– Так ты пока доедешь, ночь уже будет, – возражает Роман.
– Зато спать не среди городского шума, а под стрекот сверчков.
Рома качает головой.
– Никогда не понимал этой загородной романтики.
– Потому что не дорос, – смеется Никита. – Так, ну давайте раскидаем неделю, через полчаса начинается рабочий день и мне через час надо быть в суде. Кто берет желторотиков?
– Илона катает за собой Богдана, – говорит Рома, – второго… как его?
– Ивана, – подсказываю я.
– Да, его катает Виталик. Ну а Сонечка с Маком.
– Нет. Мак ездит по делам сам, – отрезаю я, зарабатывая недоуменные взгляды друзей. Я еще ни разу не отказывался работать со стажерами. Обычно мне это в кайф. Видимо, сказывается то, что я преподаватель.
– Это еще почему? – спрашивает Никита.
– Потому что не хочу. – Друзья снова смотрят на меня, как будто я сморозил нечто такое, что совершенно мне несвойственно. Я вздыхаю и откидываюсь головой на спинку кресла. Коротко кручусь из стороны в сторону, потом смотрю на друзей. – Я опять ее чуть не трахнул.
– Господи, когда ты успел? – шокировано спрашивает Рома.
– На этих выходных.
– Почему ты вообще встречался с ней на выходных? – это уже Никита пытается выяснить подробности.
Я коротко рассказываю, не вдаваясь в подробности, потому что после нескольких часов самобичевания понимаю, что мне самому стыдно за свое поведение. Надо было сдержаться и не трогать девочку.
– Никитос, а давай в назидание старому профессору—извращенцу дадим девочку аж на две недели, чтобы ему неповадно было так чудить.
Никита криво усмехается.
– Испортит нам девку.
– Только и умеешь, что девок портить, – несет чушь Рома с широкой улыбкой на лице. – Влип?
– По самое не надо баловаться, – бурчу я.
– Ладно, Сонечку я забираю, а ты тогда сам по себе, – отвечает он. Ромка, конечно, любит клоунаду, но иногда ведет себя адекватнее некоторых серьезных людей. – Какие—то особенности, которые мне стоит учесть?
Я усмехаюсь.
– Не ведись на ангельскую внешность, она обманчива.
Рома смеется.
– Ну надо тебе! А девочка—то не промах!
– Не то слово. И в уголовку ни ногой.
– Не понял?
– По уголовным делам не таскай в смысле. У нее нездоровая любовь к этой сфере.
– Ну и отлично, нам не хватает рук.
– Для чего? – на меня накатывает раздражение, хочется протаранить стол кулаком. – По СИЗО мотаться? Никаких изоляторов для нее. Я думал, Подонин сожрет ее, стоит мне только отвернуться. Софии там не место.
Рома склоняет голову набок и рассматривает меня с хитрой ухмылкой.
– Ого, тебя взяло.
– Да пошел ты…
– Я—то пойду. Никитос, видел?
– Что? – Королев отрывается от телефона, в котором что—то печатал. Опять со своей Кошкой переписывается, задрал. Когда меня это стало раздражать?
– Говорю, Макарка наш влюби—и—ился в юную девочку.
– Да ты закроешь рот?! – рычу я, вскакивая с места и поворачиваюсь к Никите. – Есть сигарета?
– Ого, и правда взяло, – удивленно произносит Рома, а мне уже хочется влупить не по столу, а по роже друга. – Ты ж бросил.
– Бросил—начал, тебе какое дело?
– Ладно, – Роман наконец смотрит на меня как нормальный человек, а не как клоун из уездного цирка. – Мак, совсем хреново?
Я киваю, зажимая между пальцев протянутую Никитой сигарету. Пока не поджигаю, кручу во второй руке зажигалку. Не уверен, что снова хочу сделать это, бросил только вчера. И я не уверен, что не вернусь к вредной привычке, если сейчас закурю.
