Честно говоря, шесть полковых орудий
[298] в драгунском регименте 1660-1670-х гг. – это максимум; «ездящая пехота» отличалась от солдатских частей исключительной мобильностью передвижения, и наличие в ней большого числа орудий, как длинных 2-фунтовых, так и коротких в ¾ фунта, было ни к чему. То есть драгунские полки, по сути, являлись «облегченными» в артиллерийском отношении частями по сравнению с солдатскими полками. С 1680-х гг. некоторые из них стали обеспечиваться оригинальными конно-вьючными орудиями «с седлы и с кругами». Впервые такие пищали, «что с лошадей стреляют», отлил в 1661 г. на Пушечном дворе мастер X. Иванов, о чем и указывается в его челобитной
[299].
С момента формирования поселенных драгунских частей, когда в августе 1646 г.
[300] все крестьяне Комарицкой волости были взяты на драгунскую службу, комарицкие драгуны не имели своей артиллерии. Мобильные отряды в случае опасности прорыва быстро выдвигались к укреплениям засечной черты, которая на некоторых участках была защищена пищалями и тюфяками. Но в 1654 г. к 3 полкам отряда А. В. Бутурлина
[301] придавалась легкая артиллерия по 5–6 пушек.
Известно, что в последующих походах их часто могли использовать для сопровождения гужевого транспорта и артиллерии. Так, в походе 1679 г. упоминаются комарицкие драгуны «с подводы, которые были в рейтарских и в драгунских полкех и в стрелецких приказех под пушки и подо всякие полковые припасы»
[302].
2.4. Пушки стрелецких полков
При изучении стрелецкой артиллерии XVII в. возникают значительные трудности. Документы Стрелецкого приказа, главного ведомства, которому подчинялись московские стрелецкие полки («приказы»), погибли в пожарах XVII–XIX вв., поэтому историк ограничен в возможностях изучать быт, структуру и вооружение служилых людей «по прибору» – стрельцов. Сохранившиеся частицы архива этого приказа в виде обрывков столбцов и фрагментов делопроизводственных книг учета раскиданы по различным рукописным собраниям России. Отчасти отдельные моменты истории стрелецкого войска можно прояснить с помощью привлечения документов других приказов – Пушкарского, Оружейного и главным образом Разрядного.
Много интересной информации, описаний и рисунков оставлено иностранными путешественниками и послами. Но в целом комплекс уцелевших источников достаточно небольшой.
Еще одна проблема – историографический вакуум, абсолютно полное отсутствие исследований по интересующей нас теме. В свое время важным этапом в изучении стрелецкого войска стали работы С. Л. Марголина, в которых выявлены особенности комплектования, структуры и вооружения стрелецких полков в Москве и городах
[303], и А. В. Чернова по истории становления стрелецкого войска
[304]. Численности и размещению городовых стрельцов на южных рубежах России посвящена диссертация В. А. Александрова
[305]. Одной из последних работ о московских стрельцах стала книга М. Ю. Романова, изданная, однако, малым тиражом
[306]. Специфическим темам – одежде и вооружению стрельцов – за последние десять лет были посвящены несколько статей в специализированных исторических журналах
[307].
Таким образом, артиллерия стрелецких приказов и поныне остается неизученной. В литературе на этот счет обычно приводится ряд поверхностных суждений и общих фраз. Например, М.Ю. Романов, автор последней монографии по стрельцам, пишет: «Боевое снаряжение каждого стрелецкого приказа дополнял «полковой наряд», состоявший из нескольких артиллерийских медных орудий разного калибра. Обычно при каждом подразделении имелось 6–8 пушек»
[308]. Возникает множество вопросов – что это за «полковой наряд», из каких орудий он состоял, какого был калибра, как применялся?
В процессе работы с документами Пушкарского приказа мной был выявлен ряд источников, в которых затрагивались проблемы снабжения стрельцов орудиями
[309]. В ходе дальнейших штудий обнаружены некоторые документы, так или иначе относящиеся к комплектованию стрелецкой артиллерии. Именно реформы 1670-х гг. нашли отражение в приказной документации – от этого периода сохранилось достаточно свидетельств о производстве орудий и снабжении ими полков. Практическое значение в выяснении некоторых вопросов истории стрелецкого наряда имеет переписка Пушкарского и Стрелецкого приказов, отложившаяся в Научном архиве Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи. Здесь важно отметить «роспись медному наряду, которой прислан изо дворца» 1671 г., дела начала 1670-х гг. о присылке из Москвы медных пищалей в пятнадцать стрелецких полков
[310]. Полноценным дополнением к этому комплексу источников являются росписи полкового имущества 1678–1679 гг. девяти стрелецких полков, составленные в Белгородском столе Разряда на основании справок из Стрелецкого и Пушкарского приказов
[311]. Немаловажное значение имеет техническая документация Пушечного двора – акты и книги об отливке полковых орудий.
