Крупнейшая разведывательная школа абвера в Варшаве также была сформирована при непосредственном участии АНСТ «Варшава» и некоторое время в строевом отношении подчинялась абверштелле «Кенигсберг». По оперативным вопросам школа находилась в прямом подчинении штаба «Валли». Первым начальником Варшавской школы был назначен бывший сотрудник реферата IX ACT «Кенигсберг» майор Моос (Марвиц), до этого назначения исполнявший обязанности заместителя начальника школы в Тросс-Мишен (май – август 1941 г.). Зимой 1942 г. для предварительной подготовки агентуры из числа советских военнопленных в местечке Бальга был создан филиал Варшавской школы абвера. Школа была расположена в постройках бывшего гостевого дома, предназначенного для предоставления ночлега путешествующим к рыцарскому замку группам гитлерюгенда. Постоянный штат школы был сформирован на базе ликвидированной тогда же школы Тросс-Мишен. Начальником был назначен ротмистр Адольф Браунек (Броницкий). Для более качественной разведывательной подготовки выпускники школы Бальга направлялись в Варшавскую школу, после чего значительная их часть поступала в распоряжение абвергруппы-104.
Стандартная для всех школ абвера программа обучения предусматривала сочетание теоретических знаний и практических навыков разведывательной деятельности. Учебные программы строились в зависимости от направленности использования агентуры в тылах Красной армии. Так, например, подготовка «агентов-ходоков» предусматривала углубленное изучение военной топографии, способов получения информации визуальным наблюдением, спортивную подготовку. Обучение агентов-радистов требовало дополнительных временных затрат, связанных с привитием прочных практических навыков поддержания радиосвязи с Центром и т. д.
Во избежание потенциальных предпосылок к расшифровке будущих разведчиков в секретных школах абвера действовали уставы Красной армии, в числе прочего предусматривавшие форму обращения «товарищ». В среде курсантов разведшкол контрразведывательными подразделениями насаждалась внутренняя агентура, призванная выявлять неблагонадежных сотрудников, освещать обстановку в коллективе, устанавливать советских разведчиков
[642].
Целый ряд немецких разведывательно-диверсионных и террористических групп разоблачили и уничтожили советские органы госбезопасности совместно с истребительными батальонами в первые месяцы войны. В начале июля 1941 г. бойцы батальона Ново-Белицкого района Гомельской области ночью задержали около железнодорожного полотна 10 человек без каких-либо документов. Оказалось, что это группа диверсантов, которая собиралась взорвать мост
[643]. Летом 1941 г. в лесу в районе деревни Булавки Калинковичского района приземлился большой немецкий парашютный десант автоматчиков, переодетых в форму сотрудников НКВД, на его ликвидацию была направлена рота истребительного батальона из Мозыря во главе с П. М. Касьянчиком. Благодаря слаженным действиям ее бойцов десант был ликвидирован, при этом в плен было взято более 20 парашютистов
[644]. Сотрудниками внутренних дел Тереховского райотдела Гомельской области совместно с бойцами истребительного батальона был задержан житель Белостока, который под видом беженца пытался проникнуть на территорию СССР. Задержанный оказался шпионом
[645]. В Гомеле, в районе завода им. М. Ломоносова бойцы истребительного батальона остановили легковую машину с четырьмя «командирами» Красной армии. Они оказалось немецкими шпионами, в задачу которых входило направлять подразделения советских войск по ложным маршрутам
[646].
В конце 1941 г. народный комиссар внутренних дел БССР А. П. Матвеев в разведывательной сводке на имя секретаря ЦККП(б)Б Эйдинова указывал: «Большую помощь немецким войскам оказывают дезертиры прифронтовой полосы. Которые при направлении их Военкоматом не доходят до пункта формирования части и возвращаются в свои населенные пункты и сообщают немецкому командованию известные данные о численности и вооружении частей Красной Армии, после чего немцы забрасывают их в тылы наших войск с конкретными разведывательными заданиями. В западных областях Белоруссии немцам симпатизируют кулаки и репрессированные советской властью»
[647].
Показательна в этом отношении деятельность немецкого разведчика и диверсанта Ивана Куратника, который с ноября 1940-го по февраль 1941 г. проходил обучение в Берлинской разведшколе. С началом войны он был заброшен на оккупированную территорию БССР и в тыл отступающих войск Красной армии. Из архивных документов можно выяснить маршрут его перемещений в 1941 г.: 24 июня 1941 г. – район г. Бела-Подляска; 3 июля – район г. Барановичи; 10 июля – район г. Минска; 8 августа – район г. Смоленска; 18 августа – район г. Борисова; 22 августа – район г. Витебска; 2 сентября – район г. Ярцево; 1 октября – район г. Сталинграда; 18 ноября – район г. Брест (второй прыжок)
[648]. Причем сам агент был разоблачен лишь в 1944 г.
В начале войны немецкая разведка ориентировалась на массовое использование слабо подготовленных агентов, рассчитывая, что, если даже небольшая часть из них выполнит задание, то будет достигнут определенный оперативный результат. «В распоряжение штабов немецких армий, – заявлял позднее руководитель абвера В. Канарис, – направлялись многочисленные группы агентов… Группы использовали трофейное русское обмундирование, военные грузовики и мотоциклы. Они должны были проникать в советский тыл на глубину 50—300 км перед фронтом наступающих немецких армий, с тем чтобы сообщать по радио результаты своих наблюдений, обращая особое внимание на сбор сведений о русских резервах, о состоянии железных и прочих дорог, а также о всех мероприятиях, проводимых противником». Делая ставку на молниеносную войну, в первые месяцы боевых действий основное внимание немецкая разведка обращала на фронт и прифронтовую полосу, где осуществлялся сбор разведывательной информации, исходя из текущих потребностей военного командования. Продолжающееся отступление советских войск, отсутствие сплошной линии фронта, значительная протяженность фронтовых коммуникаций – все это создавало условия для безнаказанного проникновения агентуры противника в советский тыл. При переброске агентов немецкая разведка ставила перед ними задачу вести сбор разведывательных данных путем личного наблюдения в пути следования по заданному маршруту, подслушивания и выведывания у военнослужащих сведений, представлявших военную тайну. Диверсионно-разведывательные группы противника также пытались дезорганизовать управление советскими войсками и работу органов тыла
[649].
