У Монро техники нет абсолютно, она не умеет играть и не играет, хотя, возможно, именно в этом ее сила. Жеребенок, резвящийся на лугу, куда органичней лошади, обученной приемам выездки. Но тогда нужно исходить именно из жеребячьей прелести, а не требовать умения гарцевать или брать препятствия.
Ларри привык работать с актерами, обученными технике, а не с любителями, пусть и очень красивыми. Одно дело пресс-конференция с оборванной бретелькой, совсем иное – площадка и камера. И две недели репетиций никого не спасут, Монро не будет играть, просто потому, что не умеет этого делать. Она будет проживать жизнь героини на площадке, но проживать по собственным законам, подстроиться под которые остальным участникам будет крайне трудно.
Мой прогноз: все перессорятся со всеми, Ларри возненавидит обеих дам и Миллера заодно, все это выльется на мою несчастную голову, потому что Оливье обожает жаловаться на жизнь именно мне. Дай бог, чтобы при этом сам фильм каким-то чудом удался.
Но я должна быть спокойной и держаться от всех проблем подальше, мне нельзя волноваться. Попросить бы Ларри вообще не рассказывать о съемках и проблемах с Монро, но как это сделать? У меня самой был очень трудный, физически трудный сезон, все же роль Александры с танцами требует немалых сил, в моем положении это непросто, но я справилась. Еще несколько спектаклей, и мы закончим, можно будет передохнуть (подозреваю, что именно тогда и навалятся основные проблемы взаимоотношений Ларри и Монро).
Каждый день одно и то же: Монро невозможна, Паула невыносима, дело не двигается с мертвой точки, а прошел уже месяц со времени их приезда.
– Ларри, что тебя беспокоит, если деньги платит сама Монро? Отдыхай, пока ее нет на площадке.
В ответ взрыв негодования и обвинения в непрофессионализме. Я тоже не выдержала и накричала, что не заставляла его ввязываться в эту нелепую затею.
Господи, съемка началась всего неделю назад (после двух недель попыток репетировать), а Ларри уже рвет и мечет, он готов убить свою напарницу, обзывая избалованной шизофреничкой.
– Ларри, будь добр, не вымещай свое недовольство мисс Монро на мне.
Но призывы пропадают втуне, он, может, и хотел бы, да не способен, слишком возмущает несчастного Ларри необязательность его работодательницы. Что же дальше?
Я могу рыдать сколько угодно, могу часами сидеть, уставившись в одну точку, могу рвать на себе волосы или кричать во весь голос, это ничего не изменит – ребенка не будет! Снова выкидыш!
Мы уже закончили сезон в «Лирике», можно бы и отдохнуть, я планировала уехать хоть ненадолго с мамой, но… Конечно, виновата сама, конечно, не уберегла…
– С твоим слабым здоровьем нечего и думать выносить ребенка, продолжая играть в театре. Нужно было сидеть дома или вообще лежать!
Ларри, несмотря на столь жестокий выговор с твоей стороны, вместо того чтобы поддержать меня, мне показалось, что в твоем взгляде и даже голосе мелькнуло облегчение. Да, конечно, отсутствие ребенка развязало тебе руки.
Очень хотелось возразить, что лучше бы не выливать на меня свое недовольство съемками «Принца и хористки», но мне даже это не под силу. Я не могла ссориться, просто не хотелось жить. Судьба жестоко наказывала меня за обиду, нанесенную Джилл и Холману. Нельзя построить счастье на чужом несчастье, теперь я понимаю это. Наш брак не мог быть благословлен небесами, потому что из-за него пострадали двое хороших взрослых людей – Джилл и Ли, и двое детей – Тарквиний и Сюзанна.
Но если мы платим по счетам, то почему только я? Неужели ты не желал этого брака, неужели для тебя и впрямь была важна только близость и только несколько лет?
Тяжелые мысли не дают покоя. Казалось, жизнь начала налаживаться, я уже привыкла к тому, что мы не играем вместе, что мне приходится уступать тебе лучшие сцены Лондона, что ты легко меняешь меня на другую партнершу. Но всего лишь по сцене или съемочной площадке. Ларри, неужели недалек тот день, когда ты сделаешь это и в жизни?
Я никто и ничего не могу. Больная женщина, неспособная больше рожать детей, посредственная актриса, которой просто повезло сыграть несколько удачных ролей, ходячее, вернее, лежачее отчаяние… Мама суетится рядом, я ей очень благодарна, но это мало помогает, исправить мое физическое и даже психическое состояние она не в силах. Я не состоялась ни как мать (Сюзанна никогда не простит мне отсутствия в ее жизни), ни как жена, ни как актриса.
Почему? Неужели потому, что всем пожертвовала в угоду своей любви к Ларри? Но ведь и Ларри ничего не смогла дать. Детей не смогла выносить и родить, от семьи осталось одно название, в уютном и гостеприимном доме что-то не так, потому что муж оттуда сбегает при любой возможности, актриса тоже слабая, если не талантом, то физически, простая роль в одном спектакле за сезон привела к выкидышу…
Мама возражает: роль была очень тяжелой, со множеством танцев, к тому же спектакли ежедневно, а то и два раза в день, кроме того, множество проблем из-за ваших с Монро съемок, и дом мой обожают друзья, а Ларри просто не любит присутствия гостей, и актриса я великолепная, иначе не было бы четырех месяцев непрерывных аплодисментов только с последним спектаклем, не говоря уже о двух «Оскарах»…
Но это все слова утешения, я ее понимаю. Однако не признать, что у меня остался только Ларри, даже мама не может. Если не будет этой семьи, которой вроде и нет, если не будет этой любви, которая давно кончилась, то не будет самой надежды на будущее.
А что такое будущее и зачем оно мне? Сюзанна взрослая, у нее своя жизнь, мама обойдется без меня, для Ли я плохой утешитель и советчик, хотя ему очень трудно из-за неприятностей на фирме, друзья меня жалеют, но у них свои семьи и дела, в кино больше не зовут, в театре ролей почти нет, остается только Ларри, если уйдет он, я останусь совсем одна против целого мира.
Выпить горсть таблеток и закончить эту ненужную борьбу, развязав тем самым руки всем, кто вынужден помогать, сочувствовать, переживать за меня?
Меня не зря увезли в Италию, никто и никогда не видел Вивьен Ли вот такой: опустошенной и обессиленной. Даже после клиники доктора Фрейденберга я не была такой, тогда оставались силы бороться за себя.
Снова и снова один и тот же вопрос: почему я такая неудачница, ведь стараюсь быть оптимисткой, стараюсь соответствовать всем предъявляемым мне требованиям? Я не лентяйка, доброжелательна, всегда готова прийти на помощь, если могу, поддержать, принять гостей, забыть о своих интересах ради другого, особенно Ларри, готова работать над ролью день и ночь… За что мне все это?!
Я сама себе отвратительна, захватывает чувство собственной никчемности, ощущение черной дыры, в которую проваливаешься, пустоты в душе… Вокруг люди, которые сочувствуют, пытаются улыбаться, но улыбки кажутся натянутыми, а сочувствие излишним. И одиночество… всепоглощающее… беспросветное…
Валери Хобсон застала меня в состоянии, близком к катастрофическому, мама больше ничего со мной поделать не могла, Ларри некогда.
