Меня охватил ужас, расставание может вовсе не получиться красивым, более того, Ли, узнав об измене, добьется, чтобы моей ноги не было на сцене и в театре тоже, даже на премьеры не пустит и в кино запретит ходить! Да и Джилл не обязана входить в положение Ларри. Измена есть измена, по любви совершена или нет, обществу все равно, сколько ударов в секунду делает мое сердце при виде Ларри и сбивается ли его дыхание при виде меня. У меня муж и дочь, у него жена и ребенок, этим все сказано. Восторги и сердцебиение приберегите для съемочных площадок, в жизни нужно быть ответственными перед другими людьми.
Чем больше я размышляла, тем больше понимала, что благородства, какое бывает в книгах и фильмах, ждать не стоит. А я сама была бы действительно столь благородна? Нет, не на месте Ли, а на своем собственном? Как бы я повела себя, узнав, что супруг влюблен в другую и просит развод? Отпустила бы – это я могла сказать с чистым сердцем. Но в том-то и дело, что отпустила не из благородства, а просто потому, что давно тяготилась нашей семьей сама.
Но я ошиблась, думая, что самым трудным будет разговор с мужем. Ли категорически отказался дать развод, однако не терзал меня. Куда трудней оказалось убедить в своей правоте маму. Конечно, она тут же вспомнила все свои предостережения, заявила, что категорически не желает слышать ни о каком разводе, что поддержит в этом Ли и будет настаивать, чтобы такой женщине, как я, в случае развода не оставляли ребенка. Против меня встала моя собственная семья.
Отец молчал, а вот мама…
В свое время она отговаривала меня от поспешной свадьбы, убеждая, что это шаг на всю жизнь, что нужно тысячу раз подумать, прежде чем идти под венец, что легче выйти замуж, чем потом развестись, что замужество не детские игры в куклы… Так же, как тогда доводы против раннего брака, теперь я не слушала и доводы разума по поводу развала семьи и сумасшедшей любви.
Я понимала, чего недоговаривала мама: люби сколько сможешь, но не разводись, разумные супруги всегда могут договориться и не мешать друг другу. Мог ли Холман «договориться», то есть вести себя так же, как вел мой отец, – спокойно наблюдать, как его жена разъезжает по Европе с другим? Конечно, нет, Ли не мой папа, а я не мама, мне претила необходимость изображать счастливый брак, в то время как сердце рвется к Ларри. Нет, нет и еще раз нет! Я любила и была любима, а потому хотела быть с любимым, жить с любимым, видеть его каждый день, каждый час, иметь возможность называть его мужем.
– А если завтра ты влюбишься еще в кого-то?
Мамин вопрос казался дурацким, как я могу вообще кого-то замечать, если у меня есть Ларри?
Но самый серьезный разговор все же состоялся с Освальдом Фрюэном. Нет, не сразу после возвращения из Италии, хотя ему было что сказать и мне, и Ли. Мы поговорили позже, когда я уже определилась и ушла к Ларри. Все, что мне тогда сказал Освальд, что он предрек, сбылось, все!
Что именно?
– Вив, твое право разрушить семью, которой уже и без того нет. Твое право уйти к тому, кого любишь. Я не стану читать тебе мораль о непростительности такого поведения, слишком уважаю тебя и понимаю, что если ты так поступаешь, значит, иначе уже не можешь. Попробуй только подумать вот над чем.
Сейчас вы с Ларри влюблены, не мыслите жизни друг без друга. Не буду сравнивать его чувства к тебе и к Джилл, не буду говорить о том, что недавно ты считала, что влюблена в Ли. По глазам, по тому, как светитесь вы оба, понятно, что это нечто особенное. Но, Вив, поверь моему немалому жизненному опыту и опыту тех, кто делился им со мной: влюбленность – это не на всю жизнь.
Такое не может продлиться больше пяти, от силы десяти лет. А что потом? Должны остаться дружба и уважение, иначе жизнь станет невыносимой и с недавно любимым человеком. Люди театра и кино в силу своей профессии не всегда верны своим супругам, ты должна понимать, что Ларри завтра может встретиться новая Грир Гарсон или Вивьен Ли, будешь ли ты готова принять это и простить? Заметь, я не говорю о твоей измене или влюбленности.
Во-вторых, попробуй понять, что именно влечет к тебе Оливье кроме влюбленности, то есть, когда она пройдет, что останется?
– Ларри мечтает создать театральную пару, подобную паре Лант – Фонтенн в кино. Король и королева английской сцены. Кроме простой влюбленности, у нас много общих интересов в театре, чего, к сожалению, нет с Ли. Я не влюбилась бы в Ларри, если бы у нас было что-то общее с Холманом, кроме дочери.
– Король и королева английской сцены… Я не театрал и не киновед, но подозреваю, что в совместной игре, как и в любом слишком тесном и постоянном сотрудничестве супругов, немало подводных камней и вероятность надоесть друг другу ничуть не меньше, чем у вас с Ли.
Почему Оливье не создал пару короля и королевы с Джилл? Насколько я знаю, она больше годилась в королевы, чем он в короли.
– Джилл надоела Ларри своими поучениями. Он говорил, что Эсмонд только и знала, что наставлять. Жена должна быть на шаг позади мужа.
– Это его слова или твои?
– Его.
– А как же королевская пара?
– Королева всегда на шаг позади короля. Вернее, в политике король первый, а во дворце царит королева. Я постараюсь сделать так же: на сцене пусть царит Ларри, а я буду королевой дома на приемах гостей. Ты можешь сказать, что и сейчас так, но сейчас мои гости не интересуют Ли, а его – меня, с Ларри все будет совпадать. Я очень надеюсь, что он сделает из меня настоящую актрису, а я создам дом, который будет славиться не только в Лондоне, и придам Ларри тот самый светский лоск, в котором он нуждается.
Фрюэн некоторое время смотрел на меня молча, потом вздохнул:
– Ты даже умней, чем я о тебе думал. Все хорошо, девочка, только что-то подсказывает мне, что не все так просто. В доме ты будешь царить, несомненно, а вот на сцене держаться на шаг позади может не получиться. Как только поймешь, что Ларри ревнует тебя к успеху, либо сделай этот самый шаг назад, либо уходи от него. Оливье очень талантлив, но он очень любит и ценит себя, прежде всего себя.
– Я тоже люблю и ценю прежде всего его.
– А должна себя…
Конечно, я не слушала ничьих слов, потому что у меня был Ларри. Нет, дело не в обещании сделать из меня королеву сцены, а просто в том, что я была и до сих пор без ума от Лоуренса Оливье. Что бы ни случилось дальше, как бы ни повернула жизнь, под каким микроскопом по совету доктора Марион я тебя ни разглядывала, Ларри, я все равно буду тебя любить!
Обидно, что Фрюэн оказался прав, через пять лет у нас начался кризис… И Грир Гарсон в моей жизни тоже появилась, и звездная пара Оливье – Ли существует только нашими усилиями, встать с тобой рядом не получилось не столько потому, что я недотягиваю до твоего уровня, сколько из-за того, что ты до него не пускаешь! Ларри, я давно выросла из коротких штанишек твоей ученицы, хотя учиться буду всю жизнь, нельзя сказать, что ты этого не заметил, напротив, заметив, тут же поторопился развести наши сценические пути.
