С этого часа начались злоключения Томаса, потому что следом король превратил Беккета еще и в архиепископа взамен внезапно умершего предшественника. И тут Томасу пришлось выбирать между дружбой с королем и своим долгом. А самому Генриху выбирать между желанием видеть друга подле себя и нежеланием подчиняться его духовной воле. Томас вынужден идти против короля, а потом даже бежать во Францию и под защиту папы римского.
Но он нашел в себе силы вернуться в Англию и снова стать пастырем, несмотря на откровенную угрозу своей жизни. Между королем и Богом Томас выбрал служение Богу и оказался бывшим другом приговорен.
У каждого актера должен быть свой Гамлет – роль, после которой и он сам, и все вокруг понимают, на что он (или она) способен. Можно всю жизнь играть роли героев или любовников, как долгие годы было у Ричарда, а потом одну вот такую, как Беккет, и все поймут, что тебе по силам король Лир. Бартон уже играл и Артура в «Камелоте», и немало шекспировских ролей в театре, но рубежом оказалась роль Томаса Беккета в кино.
Для Ричарда были трудны сцены с размышлениями о своей судьбе, откровениями, сцены выбора – с Генрихом или против, служить другу-королю или Богу и истине, или вообще лучше спрятаться и пересидеть в монастыре. Это сродни монологу Гамлета.
Горжусь тем, что в этом фильме Бартон переиграл своего друга Питера О’Тулла, исполнявшего Генриха. Друзья в жизни играли друзей на площадке, и вот тут сказался приобретенный Ричардом опыт игры в «Клеопатре». Питер блестящий театральный актер, его сценически яркие жесты и мимика хороши для комедийных фильмов вроде «Как украсть миллион», где он великолепно сыграл с Одри Хепберн, но в «Беккете» выглядели несколько нарочитыми. Ричард уже знал, что камера прочитает не только броские движения, но и малейшую мимику, что стоит себя усмирить, держать паузу, играя только внутренне, это обязательно отразится в выражении глаз, лица.
В результате получилось, что Питер играл куда более экзальтированно, если присмотреться, то хорошо видна театральная одного и киношная другого игра двух актеров. Режиссера Питера Гленвилла это устраивало, потому что по роли король Генрих куда более нарочитый, чем Томас Беккет. Спокойная, выдержанная жестикуляция и манера держаться Бартона только оттеняли драматичные жесты Питера, его герой выглядел почти условным и оттого дерганым и загнанным в угол.
Но снимали весело, Питер – человек весьма общительный, особенно если предстоит выпить, они с Ричардом начинали на съемочной площадке, а «добирали» уже вечером, с трудом поднимаясь после загула по утрам. Как вела себя я? Как Клеопатра по отношению к Марку Антонию – принимала участие, просиживая с ними в барах почти до утра. Пить так пить!
Правда, в отличие от мужчин я не могла себе позволить с утра выглядеть потрепанной и помятой, потому что снималась в короткометражном фильме о Лондоне «Элизабет Тейлор в Лондоне». Нечто вроде гида для привлечения туристов. Заплатили хорошо – 500 000 долларов за съемки. Рассказывать о Лондоне интересно, мне понравилось, хотя больше не приглашали.
Роль Томаса Беккета в исполнении Ричарда почти не отметили, хотя номинировали на «Оскара». Но сам Бартон не переживал, считая это только началом. Сам он был доволен, понимая, что его игра стала после «Клеопатры» иной, более спокойной и глубокой. Горжусь тем, что приложила к этому посильные старания. Оказалось, что учить даже легче, чем делать самой, а успех ученика радует больше собственного.
Нет, это вовсе не самовлюбленность и не желание подчеркнуть, что Бартон обязан мне многим (я ему куда большим – счастьем). Просто я же вижу, насколько изменилась игра Ричарда за время после начала съемок «Клеопатры», и понимаю, в чем дело. К тому же и как театральный актер Ричард тоже прибавил, не растеряв из-за съемок ни капельки.
Едва ли это случилось бы, останься он с Сибилл. Да, я в этом уверена, потому что до встречи со мной Ричард играл в кино что попало! Бартону очень хотелось быть признанным в Голливуде, и он, как большинство начинающих во взрослом возрасте, хватался за все подряд в надежде, что его заметят. К тому же хотелось заработать. Ценить себя Ричарда тоже научила я, и это тоже приятно сознавать.
Во время съемок «Беккета» мы не только проводили время в барах, Ричард, как это уже ясно, снимался, а я вырабатывала новые идеи (или поддерживала чужие). Такой идеей стал новый фильм-спектакль «Гамлет» с Ричардом в главной роли и в постановке сэра Джона Гилгуда, в «Беккете» сыгравшего роль французского короля.
С Питером О‘Туллом ясно, это давний друг Бартона, и по роли играть страдания из-за потери Ричарда ему было довольно просто, играл почти то, что испытывал. Я даже переживала, как бы он не перенес на меня свое недовольство отдалением Ричарда, но обошлось.
Но Ричарда связывали давние дружеские отношения и с Джоном Гилгудом. Именно Гилгуд допустил Бартона в свое время на сцену, и он сильно сожалел, когда узнал, что Ричард уходит в кино. Однако, увидев новый уровень игры Бартона, мнение изменил, осознав, что Ричард не только не потерял, нанявшись в пресловутый Голливуд, но и обрел новые грани, словно отточил свой талант. Пришлось наставнику признать, что под влиянием Элизабет Тейлор играть Ричард стал только лучше, он уже не размахивал руками почем зря, не выкрикивал свои фразы, стараясь донести их до последнего ряда галерки, а потому невольно перевирая с интонацией. То есть исчезло то, за что ругали Бартона во время его исполнения Гамлета в лондонском «Олд-Вике» десять лет назад.
А не сыграть ли теперь? Ведь исполнение Ричардом ролей, весьма близких к шекспировским, явно стало мудрее и проникновеннее. Мне кажется, Гилгуд понял, что Бартон созрел для нового Гамлета, и за это простил меня, поверив, что эта скандальная связь не только секс, но и духовное общение, пусть я и не знаю наизусть всего Шекспира. А еще старый наставник Ричарда понял, что я могу вдохновить, подтолкнуть, просто заставить Бартона сделать решительный шаг.
Дело в том, что после кино, привыкнув, что все можно переснять и исправить, Ричард стал бояться сцены, зрителей, бояться игры вживую и сразу набело, когда произнесенную фразу нельзя переснять, переписать, завтра можно сыграть иначе, но сегодня уже дело сделано. Не спорю, это накладывает огромную ответственность, особенно если играть Шекспира (видишь, как Ричард приучил меня уважать Шекспира). Но Бартон прекрасный актер, обладающий прежде всего глубочайшим, потрясающим голосом, в театре это едва ли не главное, потому что мимику могут и не увидеть с последнего ряда, а услышать должны все. Казалось бы, чего ему бояться, но Ричард боялся.
И все же постепенно эта мысль проникла и в его сознание: сыграть Гамлета в постановке Гилгуда.
У него получилось, успех был полным! Ричард вернулся на сцену, не порывая с кино, разве это не победа? Тем обидней было потом слышать вопрос от Джо Левина по поводу жертвы актерской карьерой в пользу заработка денег в киносъемках.
Ничем Бартон не жертвовал, просто на то, чтобы покорить киномир, тоже требовалось время, да и научиться легко переходить от кино к театру и обратно тоже удается не сразу. Ричарду удалось, чему я была неимоверно рада, меня мучили его вздохи из-за загубленной театральной карьеры.
