‒ Саша?
‒ Да. Я…
‒ Давай лучше не по телефону. И не сейчас. Завтра утром. Ты же по субботам не учишься? Подъезжай.
‒ Куда?
‒ Ну, давай в клуб.
‒ Какой клуб?
‒ Тот самый. ‒ Герман произнёс знакомое название, уточнил время. ‒ Запомнила?
Саша послушно повторила.
‒ Подойдёшь к служебному входу. Это со двора. Там в такое время точно никого не будет. Спокойно посидим, поболтаем, обсудим. Договорились?
Она стиснула телефон, до боли закусила губу, но всё-таки произнесла:
‒ Да.
Глава 17
Герман нарочно отложил разговор? Чтобы она прониклась, прочувствовала по полной, промаялась всю ночь, снедаемая мыслями. Было бы снотворное, выпила б не задумываясь, чтобы незаметно вырезать из жизни эти несколько часов. Но пришлось прожить их медленно и терпеливо, заставляя себя не думать и раз за разом сдаваясь перед теснящим напором сознания, успокаивая себя наивной надеждой: ну не может подобное происходить всерьёз.
Ведь Герман к ней и чувств никаких не испытывает. Бывает любовь с одержимостью, но тут ‒ какая любовь? Абсолютный ноль. Только принцип.
Но даже если так ‒ зачем ему жена, которая его ненавидит? Зачем? Отношения через силу. Да даже просто секс с тем, кто не хочет.
А он наверняка не зря выбрал такое место для встречи. Ведь можно было опять в машине, но он предпочёл пустой клуб. Там достаточно подсобных помещений, взять хотя бы то, с диваном. Чтобы никто не помешал, даже не подозревал ‒ внутри что-то происходит. А что? Герман сразу захочет убедиться, насколько Саша покорна ему теперь?
Ни насколько!
Да она не сможет ‒ с ним. Никогда. Даже если просто попытаться представить, и то противно. До омерзения, до брезгливых мурашек. Да она лучше… его убьёт.
А что? Тоже вариант.
Ну подумаешь, ударить не смогла. А тут ‒ вдруг сможет. Особенно, если не будет другого выхода. Он ведь, наверное, чтобы отметить удачную сделку и очередную свою победу, и бутылку приготовит. А бутылка, она тяжёлая, стеклянная, твёрдая, а если разбить, острая.
Бред, конечно, но что остаётся. Только самое безумное.
‒ Ты куда? ‒ поинтересовалась Варя утром, когда Саша стала собираться.
‒ Скоро вернусь, ‒ пространно откликнулась она, и подруга просто кивнула, не стала выспрашивать, направилась в ванну.
А Саша почему-то почувствовала разочарование. Хотя всё равно бы не сказала правду.
Пока ехала и шла от остановки, тоже думала и упрямо надеялась: а вдруг всё-таки тем и ограничится. И Герман, услышав, что она на всё согласна, просто посмеётся в своё удовольствие, наговорит унизительных гадостей. А иначе…
Если он не догадается, она ведь сама может попросить выпить в честь… как там? помолвки?
А дальше что? Да неважно.
Герман появился одновременно с Сашей. На машине, конечно. Припарковался в углу, образованном длинной глухой стеной соседнего здания непонятного назначения и заросшим палисадником, напротив скромного крыльца служебного входа, вылезая, приветственно махнул рукой и начал говорить ещё на подходе.
‒ Рад тебя видеть, Саша! И знаешь, не ожидал, что ты позвонишь настолько быстро. Приготовился ждать.
‒ А смысл тянуть-то?
Это не Герман, и уж точно не Саша. Прилетело с другой стороны, неожиданно, непредсказуемо. И они оба развернулись, и произнесли почти одновременно.
‒ Костя?
‒ А тебе-то что надо?
‒ Ну как? ‒ невозмутимо воскликнул Костя, отвечая не Саше, а Герману. ‒ Я же тоже сторона заинтересованная. Нельзя без меня. Да и прошлый разговор у нас какой-то низкоэффективный получился. Не на равных.
Он остановился, и Герман остановился, и Саша застыла на месте, переводя взгляд с одного на другого, а в сознании бесконечно прокручивалась одна мысль «Как хорошо, что он пришёл. Как хорошо, что он пришёл». Даже если это было неразумно и эгоистично, но насколько легче оказаться сейчас не одной.
‒ Я бы, конечно, тоже мог народ собрать, ‒ продолжил Костя. ‒ Чтоб тебе навалять. Но предпочитаю решать свои проблемы самостоятельно. В одиночку. ‒ Он с беззаботным видом засунул руки в карманы. ‒ Ну-у, почти.
Саша успела подумать, скорее всего, он про то, что теперь-то они вдвоём, но ошиблась. Костя имел в виду совсем другое.
Он вынул руки из карманов, и одна оказалась не пустой.
‒ Костя!
Он удобно расставил ноги, выпрямил локти, наставил на Германа пистолет, щёлкнул флажком предохранителя, показательно. Палец застыл неподвижно на спусковом крючке.
‒ Костя! Ты что? ‒ Саша сорвалась с места, метнулась к нему, но налетела, будто на стену, на произнесённое громко и твёрдо:
‒ Саш, стой! Сделаешь ещё шаг, я сразу выстрелю.
И она послушалась, остановилась. Поверила. Он ведь и правда ‒ сделает, как сказал. Она-то уж его знает, как никто другой. Она ведь сама прикидывала, как разделаться с Германом, храбрилась, предполагала, что сможет, но сейчас всё выглядело и воспринималось по-другому.
‒ Костя, не надо! Если ты его пристрелишь, тебя же посадят. Из-за него.
‒ Да плевать. Переживу.
‒ Костя, нет. Я так не могу, ‒ она опять дёрнулась, двинулась к нему.
‒ Саш! Я сказал ‒ стой! Я не прикалываюсь, я действительно выстрелю.
Она опять замерла, опять поверила. А Герман не верил, или только вид делал, посмотрел снисходительно.
‒ Так чего тянешь-то?
Но голос оказался слегка осипшим, предал на мгновение. Или Саше почудилось? А Костя прищурился, глядя поверх пистолетного ствола, наклонил голову набок, пояснил охотно:
‒ Любопытно же. За тобой наблюдать. Что ты сделаешь, что ещё скажешь? Я ж вообще люблю поболтать. А сегодня мы как раз ‒ один на один, никто не мешает. ‒ Он бросил короткий взгляд в Сашину сторону. ‒ Саш, ты же тоже не станешь больше мешать? Ведь правда? ‒ И опять с интересом воззрился на Германа. ‒ Надоест, тогда и пристрелю.
