В коридорах общаги Саша ориентировалась неплохо, во-первых, сама прожила в ней почти весь первый курс, во-вторых совсем недавно, на праздниках, была здесь с Костей. На нужный этаж она поднялась легко и быстро, вообще чуть ли не бежала, когда до цели осталось всего ничего, и уже в коридоре едва не налетела на девушку, высокую статную блондинку. Другую бы она возможно и не запомнила, а эту ‒ с первого раза. Мила.
Та тоже Сашу мгновенно узнала ‒ по лицу же хорошо видно ‒ но всё же уточнила, брезгливо скривив губы:
‒ Ты? ‒ и перегородила дорогу. ‒ Зачем пришла?
Хотя причину она тоже прекрасно знала.
‒ К Косте, ‒ ответила Саша.
Мила глянула на неё одновременно возмущённо и снисходительно.
‒ Да это я и так поняла. Я про другое спрашиваю. Зачем? Ты что, не понимаешь? Действительно не понимаешь? Что если бы не ты, с ним ничего бы не случилось. Что это только из-за тебя.
‒ Что из-за меня?
Конечно, не у Милы об этом надо было спрашивать. Саша просто не удержалась после её слов.
Значит, всё-таки случилось. Что-то случилось. Что?
‒ А ты не догадываешься? ‒ с обличающим укором воскликнула Мила. ‒ Ты хвостом крутишь перед богатым мужиком, играешься, выделываешься, а достаётся за это другим.
‒ Я не кручу, ‒ сердито выдохнула Саша.
А что ещё она могла сказать? Когда всё в смятении ‒ мысли, чувства. Когда ситуация такая, о какой не думалось никогда, и не представлялось, что подобное вообще возможно, тем более с тобой. Но и Мила внезапно изменилась, из решительно настроенной и негодующей превратилась во встревоженную и растерянную, ухватила Сашину ладонь, сжала, зашептала доверительно:
‒ Саша, Саша, ну ты пойми. Он пришёл весь в крови. Он, конечно, не признается, что это его из-за тебя… вот тот самый… Но и так ведь ясно. И ты понимаешь. Ведь правда, понимаешь? Ещё даже лучше меня. А дальше что будет? Вот подумай, что дальше будет. Этот твой… он успокоится, остановится?
После разговора с Диной и пока добиралась до общаги, у Саши немного отлегло. Когда не просто сидишь, ждёшь и думаешь, а что-то делаешь, всегда становится легче. А тут её опять затрясло. Весь в крови? Ещё и Мила пристально уставилась прямо в глаза, вывела уверенно:
‒ Ну вот видишь, ты и сама думаешь, что нет. А если он Костю покалечит? А если…
Саша попыталась высвободить ладонь из её пальцев, но Мила только вцепилась сильнее, придвинулась ближе, пробормотала чуть ли не в самое лицо:
‒ Я знаю, что ты его любишь. Но разве не важнее, чтобы с ним ничего не случилось? Плохого не случилось. А сейчас всё от тебя зависит. Только от тебя. И пока он с тобой… ‒ Постепенно шёпот становился всё громче, превращался в требовательные восклицания. ‒ Ну, ты же понимаешь? Саша! Тебе же не всё равно?
Мила отпустила её руку, отступила на шаг, выдохнула многозначительно, с чувством:
‒ Если ты, конечно, его действительно любишь.
Сжала губы, вскинула подбородок, словно сказать хотела: «Вот я-то по-настоящему люблю. И я бы… на твоём месте…» Но не сказала, больше вообще ничего, зато стронулась с места, обошла, едва не задев плечом, исчезла за первой же дверью. А Саша осталась стоять.
Ну и как бы эта Мила поступила на её месте? Что она имела в виду? Саша должна расстаться с Костей, чтобы тот не находился между ней и Германом, чтобы не мешал, и тогда последний его больше не тронет? Ведь повод исчезнет.
Может быть, вполне может быть. Потому и прозвучало Милино «зачем». И по её мнению Саша должна сделать это не откладывая, прямо сейчас ‒ остановиться, развернуться, уйти и никогда-никогда не встречаться. Но нет, даже если только так правильно, и она даже уже остановилась, Саша не развернётся и не уйдёт. Пока не узнает, что же произошло.
Весь в крови. Господи! Да как после подобных слов у неё бы получилось уйти?
Она решительно двинулась дальше по коридору, свернула в нужный блок, дошла до комнаты, постучала.
‒ Заходи. Кто там? ‒ донеслось изнутри. Голос мужской, но не Костин. Олега. И даже это воспринялось плохим предзнаменованием, хотя Костя действительно мог быть на работе, а Мила ‒ просто преувеличить, чтобы её слова подействовали сильнее.
Саша надавила на ручку и открыла дверь.
‒ А…
Хотела спросить, где Костя, но не понадобилось, потому и договаривать не стала.
Тот сидел верхом на стуле недалеко от стола, сложив на спинке руки, увидел её, дёрнул бровью, отвёл взгляд. Зато его сосед по комнате сразу засуетился, метнулся в одну сторону, потом в другую, потом воскликнул:
‒ Ну… я пойду. Меня там звали, ‒ и неопределённо взмахнув рукой, выскочил за дверь, плотно прикрыв её за собой. Саша посмотрела ему вслед и опять развернулась к Косте.
На этот раз она всё-таки встретились глазами. Какое-то время молчали, будто каждый ждал, что первым заговорит другой. Или, скорее наоборот, не заговорит, а поймёт всё без слов. Но не получалось, без слов ‒ не получалось.
‒ Что с тобой?
‒ А-а. Подрался, ‒ невозмутимо, словно о чём-то незначительно будничном сообщил Костя.
‒ С кем?
‒ Да они не представились.
Опять он просто отшутился, опять сделал вид, что в случившемся нет ничего особенного, никаких скрытых смыслов, но Саша и без того знала правильный ответ, хотя нужное имя в присутствии Кости произнести было не так-то просто.
‒ Это… Герман?
‒ С ним, ‒ Костя криво усмехнулся, ‒ я бы уж как-нибудь справился.
‒ Значит, тот был не один?
‒ Саш, ‒ он насупился, произнёс просяще: ‒ ну не надо, не спрашивай. Какая разница? И вообще ‒ обычная драка, ничего страшного. Переживу. Я закалённый. Ну?
Костя выпрямился, театрально нахмурился, выпятил подбородок, изображая показательную брутальность и суровость.
