‒ Боишься?
‒ Нет, не совсем. ‒ Говорить было не так уж и просто, именно по этой причине: ‒ Наверное, больше стесняюсь.
Костя теснее прижал Сашу к себе, хмыкнул.
‒ Ну ты даёшь. Как можно меня стесняться? Я ж свой. ‒ Подумал секунду и исправился: ‒ Твой. Так что не волнуйся зря. И вот ещё, ‒ он вытащил из кармана брюк и продемонстрировал маленький шуршащий квадратик упаковки, которую трудно было спутать с чем-то другим. ‒ У вас в ванной в шкафчике лежат.
‒ Это Варя, ‒ сконфуженно пробормотала Саша. ‒ Любит всё предусмотреть. На всякий случай.
Она даже помнила, как на вопрос «Зачем это тут?» подруга назидательно изрекла: «Спасение утопающих ‒ дело рук самих утопающих. Вот и девушке лучше самой позаботиться, чтоб без ненужных последствий, с учётом что основная часть этих последствий достанется ей».
‒ Варя ‒ молодец.
Саша что-то неопределённо промычала в ответ и спросила:
‒ А зачем ты мне его показал?
‒ Чтобы ты меньше беспокоилась, ‒ легко объяснил Костя, а Саша тихонько вздохнула, насупилась:
‒ Зато теперь смущаюсь ещё больше.
‒ Это не надолго, ‒ Костя прижался к её волосам щекой, ‒ быстро пройдёт. ‒ И опять прошептал в самое уху: ‒ Клянусь, потом будет не до этого.
Если бы у Саши была нормальная возможность, она бы обязательно пихнула его в бок, не сильно, локтем или кулаком, а сейчас просто выдохнула с осуждением:
‒ Кость, ты даже сейчас ржёшь.
Хотя и улыбалась при этом.
‒ Я ржу потому что…
Он уже не обнимал за плечи, одной рукой отодвинул волосы, открыл шею, водил по ней пальцами, ладонь другой положил на талию, проник под кофту, под пояс джинсов и говорил медленно, делая паузы, переводя дыхание, и каждое его слово, каждое прикосновение отзывалось в Саше чувственным трепетом.
‒ Я очень тебя хочу. А ты… так близко. И никого кроме нас. И мне сложно… стоять и болтать. До сих пор… только болтать. Сашка!
Костя развернул её лицом к себе, заглянул в глаза, а потом взял за руку, подвёл к кровати. Прежде, чем она села, стянул с неё кофту, а с себя ‒ футболку, отбросил в сторону, опускаясь рядом, надавил на плечи. Саша послушно легла, подставила губы, жадно вдохнула жар вожделенного поцелуя.
‒ Я правда тебя люблю, ‒ прошептал Костя, оторвавшись от её губ. То ли ещё раз подтверждая собственное чувство, то ли убеждаясь, что всё на самом деле происходит.
А смущение действительно пропадало, растворялось в томительном мареве желания, бесследно исчезало, словно снималось вместе с одеждой, а когда Костины губы, осыпав поцелуями шею, спустились к её груди, Саша не сдержалась и тихонько застонала. От удовольствия, от нетерпения.
Варя вернулась раньше, чем они успели проснуться, ввалилась в комнату, потягиваясь, произнося:
‒ Как я спать хочу.
И тут же застыла.
‒ Здрасьте.
Саша решила, что вообще не будет никак реагировать, а Костя приподнялся на локте, произнёс сонно:
‒ Я сейчас уйду. Мне ещё на работу надо.
‒ А-а-а… ну-у-у… ‒ протянула Варя и попятилась. ‒ Ты особо не вскакивай, подожди. Я пока на кухню.
Она торопливо смылась из комнаты, на кухне грохнула чем-то. Костя тряхнул головой, сбрасывая остатки сна, откинул одеяло. Когда перебирался через Сашу, наклонился к ней, поцеловал, спросил:
‒ Может, сегодня всё-таки лучше ко мне, в общагу? Там сейчас почти никого.
Она поняла, что не желает дожидаться вечера, что даже близкое присутствие подруги её почти не смущает. Обхватила Костю за шею, заставила опять наклониться, голодно приникла к губам.
‒ Сашка. Саш. Я же так не уйду, ‒ раскаянно прошептал тот. ‒ И твоя Варя нас прибьёт. Прямо в процессе.
Она не выдержала, прыснула от смеха, отпустила его.
Костя сел на край кровати, произнёс, в спешке натягивая одежду:
‒ Я тебе позвоню, как только освобожусь. Хорошо?
Саша кивнула. Говорить совсем не хотелось, хотелось по-прежнему общаться жестами, движениями, прикосновениями. А Костя застыл на месте, видимо, борясь с противоречивыми стремлениями: ещё раз поцеловать на прощание да так и не добраться до двери или всё же уйти. Она вжалась щекой в подушку, не отводя от него взгляда, зашевелилась, натянула одеяло на подбородок.
‒ Сашка. Чёрт, Сашка. Ну как я так пойду?
В кухне опять грохнуло.
‒ Ну всё. Хорошо. Пока. До вечера. Ладно? ‒ Костя говорил, продвигаясь спиной к двери.
‒ Ладно. Пока, ‒ всё-таки произнесла Саша, но, кажется беззвучно.
Костя скрылся в дверном проёме, а через минуту крикнул из прихожей:
‒ Я ухожу. Дверь просто захлопнуть?
‒ Да! ‒ молниеносно отозвалась Варя.
Она притопала в комнату, плюхнулась на свой диван, посмотрела на Сашу.
‒ Я сейчас лучше лягу спать, а поговорим потом. Если, конечно, получится заснуть, ‒ проворчала, укладываясь, и опять посмотрела на Сашу. ‒ Надеюсь, ты не станешь мне рассказывать, насколько твой Даньшин хорош в постели.
‒ А когда я что-то такое рассказывала? ‒ озадачилась Саша.
‒ Не ты. Дина. ‒ поправила Варя и вольно процитировала: ‒ «И тачка у него круть, и прочие части тела». ‒ Усмехнулась в потолок и снова обратилась к собеседнице. ‒ Да, кстати. И как же теперь Герман?
‒ А что с ним?
За всё время Саша о Германе даже не вспомнила, да и сейчас не слишком-то хотелось, но Варя приподняла голову, подпёрла её согнутой в локте рукой.
‒ Вдруг он до сих пор на что-то рассчитывает? Как подкатит с очередным букетом. А ты тут… с Костиком.
‒ Ну так и всё, вопрос исчерпан, ‒ заключила Саша и сразу напомнила: ‒ А ты же не болтать, спать собиралась.
Варя поджала губы, глянула многозначительно.
‒ Опять прячешься.
‒ Я не прячусь, ‒ уверенно возразила Саша. ‒ Просто мне до него дела нет. Так зачем о нём думать и говорить?
Действительно ‒ зачем? Она и не думала, и не говорила, ночи проводила с Костей в общаге, пока не закончились выходные, и те, кто уехал домой не начали возвращаться. Однажды, выйдя утром из блока, столкнулись с девушкой.
‒ Мил, привет! ‒ едва увидев её, воскликнул Костя, не промедлив ни секунды, не задумавшись, словно та была органичной частью общежитского быта, привычной составляющей, которая вызывала автоматическую реакцию. И девушка уже собралась ему ответить, шевельнула губами, но зависла, наткнувшись взглядом на Сашу, выдохнула что-то вроде вопросительного «А?» да так и застыла с приоткрытым ртом.
