— Антоша? Как ты здесь оказался? Ты что, меня искал?
Лакшин уставился на неё, потом перевёл взгляд на Дашу. Брови сведены, глаза прищурены и в тени кажутся тёмными, почти чёрными. Первый раз она видела его таким, настолько раздражённым и мрачным.
— Чё ваще происходит? Подхожу к квартире, и тут на меня налетает какой-то урод, пытается дать в морду.
Но, судя по всему, попытка оказалась неудачной. Похоже, Лакшин с его богатым жизненным опытом слишком хорошо наловчился отбивать атаки обиженных соперников. Сам целый и невредимый, а у Антоши свежая ссадина в уголке рта и кровь размазана по подбородку.
Он пониже ростом, но определённо постарше. На контрасте с Лакшиным смотрится немного блёкло: песочного цвета волосы, белёсые брови и ресницы, глаза тоже слишком светлые. Скорее всего, он нормальный парень, просто у Даши не получалось адекватно его воспринимать. И вся ситуацию больше походила на типичную сцену из мыльных опер или попсовых ситкомов. Только вот не смешно нисколько! И роль свою хочешь или не хочешь, а всё равно надо сыграть, да ещё достаточно убедительно.
Даша развернулась к Соне, поинтересовалась нарочито громко:
— Так это он — отец ребёнка?
— Угу, — послушно кивнула Соня, потупилась. — Он. — И немножко отступила, хотя бы частично спрятавшись у Даши за спиной.
Потому что до кого-кого, а до Лакшина моментально дошло, а он и без того не в самом лучше расположении духа. Желваки вздулись, лицо закаменело. Посмотрел так, что даже Дашу внутренне передёрнуло, хотя взгляд предназначался не ей. И только Антоша не понял ничего, спросил:
— Какого ребёнка?
Даша хмыкнула.
— Твоего. Будущего. Ты разве не в курсе, что Соня от тебя беременна? Уже больше трёх месяцев срок.
Лакшин приоткрыл рот, но ничего не сказал, опять стиснул зубы, отвёл глаза. А Антоша уточнил недоверчиво:
— От меня?
— Конечно, — подала голос Соня, добавив в него обиды и праведного негодования. — А от кого ещё?
Вроде и умом особым не отличалась, но всегда точно знала, с какой интонацией надо сказать.
Антоша слегка смутился, набычился. Но, похоже, внезапно открывшаяся беременность его не слишком поразила и обеспокоила. Вполне возможно, он о ней уже от кого-то узнал. Его больше волновало другое.
— А этот? — он кивнул в сторону Лакшина, выдохнул ревниво: — Какого хрена ты тогда с ним живёшь?
— Я не с ним, а у него, — поправила Соня с напором, даже немного выдвинулась вперёд. — Он вообще ни при чём! Просто пустил меня пожить. У него, видишь, своя девушка есть. — Она указала на Дашу. — А у меня — мой парень! — Добавила многозначительно, выпятив губы: — По крайней мере, я так думала. Что он мой, и что меня любит. — Сделала паузу и опять добавила, тихо и проникновенно: — Как и я его.
Антоша громко задышал, растерялся, что ему делать: то ли радоваться, то ли каяться, то ли дальше выяснять отношения. Глянул исподлобья:
— Так вы не спали?
— Вот ещё! — возмущённо фыркнула Соня, очень даже натурально, с упрёком уставилась на него, а он вопросительно глянул на Лакшина, видимо, ожидания подтверждения.
— Нет! — отрезал тот.
— Никогда? — сверля его подозрительным взглядом, всё ещё с сомнением уточнил Антоша.
Лакшин не задержался с ответом даже ни на мгновенье.
— Я же сказал, нет.
А Даша точно знала, что «да». Наврал. Хотя, конечно, правильно сделал. Чтобы избежать продолжения ненужных разборок, чтобы не подставить Соню. Только всё равно как-то неприятно стало.
Наверное, он потому и внезапно открывшуюся правду никак комментировать не стал, не высказал Соне претензий. Чтобы не подлить масла в огонь, не добавить напряжённости. Так ведь действительно проще. А если бы Антоша узнал, что Сонечка нагородила Лакшину, будто беременна от него, и тот на это купился, он же не настолько идиот, понял бы — без секса у них не обошлось.
Если честно, Дашу уже мутить начинало от этого представления: от собственной роли спасителя и миротворца, от Сониной наивно-мудрой игры, от Антошиного чересчур гротескного ревнивого тупизма и даже от Лакшинской расчетливо-благородного молчания и мрачно-обиженной позы. И правда — поскорей бы всё закончилось.
Соня уже суетилась возле своего Антоши, стирала кровь с его подбородка, словно с ребёнком общалась, сюсюкала что-то, восхищаясь тем, что он её нашёл.
Ну ещё бы — он сам прибежал, и ей не пришлось тащиться к нему с повинной, признаваться в своей несостоятельности и беспомощности, переступать через собственную «гордость».
— Антошенька, ты тут меня подожди. А я сейчас вещи заберу, и мы сразу уйдём. К тебе, да? А хочешь, я фоточку покажу. Нашего малыша. Мне на УЗИ сделали. Только она у меня там, в сумке.
Антоша хоть и сделал снисходительно-высокомерную физиономию, но послушно замер, а Соня широко распахнутыми глазками виновато глянула на Лакшина, пролепетала:
— Я только сумку свою заберу. — И просочилась в квартиру.
Появилась она минуты через две, на ходу застёгивая молнию, виновато улыбаясь, кивнула на прощание. Лакшин и смотреть в её сторону не стал, равнодушно отвернулся, зашёл в квартиру. Даша по привычке шагнула следом, но даже дверь за собой не закрыла. Остановилась, задумалась.
— Я, пожалуй, тоже пойду.
52
— Даш! — воскликнул Лакшин, посмотрел недовольно. — Почему?
Она пожала плечами. Толком не объяснить.
Потому что всё не так. Потому что ничего не поправишь страстным сексом и кувырканием в постели. Сейчас о подобном даже не думается. И ей, кажется, совершенно не хочется оставаться здесь — после Сони. Наверное, со временем пройдёт, но пока… пока — нет.
Она даже головой мотнула, а Лакшин, наверное, подумала, что она просто ломается или пытается его таким образом наказать, раз объяснить не может, а только пожимает плечами. Произнёс, не скрывая досады:
— Даш, ну чего теперь-то? Всё же решилось.
— Само, — дополнила она полупрезрительно.
— Ну да, само, — подтвердил он. — А чего плохого?
Да ничего, конечно. Наоборот, хорошо. И вроде бы самое время наконец почувствовать облегчение. А не получается! Вот совсем не получается. Именно из-за этого «само». А он…
— А ты просто удачно переждал?
— И что? — хмуро поинтересовался Лакшин. — Что я по-твоему должен был делать?
Она тоже хотела бы знать. Или это уже не интересно? Потому что решилось. Само. И, видимо, случилось тоже само, а он — ни при чём и пострадал ни за что.
— Дань, а если бы не решилось вот так? Если бы всё оказалось не враньём, а правдой? Или если через месяц объявится ещё одна? И она уже будет беременна действительно от тебя. Что тогда? Опять будешь надеяться, что всё как-нибудь само утрясётся? Без твоего участия?
