Какая-то девица беременна, от него, и вроде бы собирается рожать, и, значит, он…
Да что он? Он не хотел, не хочет. Не надо ему! Особенно сейчас. И она сама ему не сдалась. Вот вообще. У него другая есть, которая по-настоящему нужна. А не эта. А уж тем более ему не сдался её ребёнок. Только — куда теперь от этого деться?
47
Данила не стал жать на звонок, отпер дверь собственным ключом. Во-первых, он здесь не чужой, во-вторых, дома могло никого и не быть: мама с дядей Сашей наверняка на работе, а Макар мог либо болтаться на улице с друзьями, либо сидеть в гостях у кого-нибудь из них. Но на всякий случай он всё-таки громко сообщил с порога:
— Это я.
Дома оказался не только брат, но ещё и мама. Оба одновременно обрисовались в прихожей, явно заинтересованные его неожиданным появлением. Макар ехидно ухмыльнулся и скорчил понимающую физиономию, а мама посмотрела сосредоточенно.
— Я у вас поживу? — произнёс Данила, раздражаясь от того, что, кажется, повторяет Сонины слова. Хорошо, хоть не интонации.
— Дань, а что случилось? — приподняв брови, озадаченно и встревоженно спросила мама.
Он досадливо выдохнул, не из-за её любопытства, из-за всего остального.
— Я… потом расскажу. Не спрашивай пока.
Мама качнула головой.
— Ну-у, хорошо. Живи, конечно. Без проблем. Это и твоя квартира. И комната твоя свободна, и мы только рады. И, кстати, ты есть будешь? У нас окрошка и шарлотка. Макар сам тесто мешал.
Данила прислушался к себе и сердито заявил:
— Буду. Только я у себя, ладно?
Мама не возразила, пожав плечами, сказала:
— Дань, мы уже поели. Можешь остаться на кухне. И если тебе так необходимо одиночество, мы просто не будем тебе мешать. — Она многозначительно глянула на Макара, внимательно прислушивавшегося к разговору: — Да, Карик?
Тот хмыкнул, выдал снисходительно:
— Да очень надо.
Ага, так все и поверили. Всё равно ж припрётся. Но против компании брата Данила ничего не имел. Он вряд ли начнёт выспрашивать, скорее всего, сам будет болтать о чём-то своём, бестолково-детском. Макар любит рассказывать. И пусть. А после обеда он всё-таки закрылся в своей комнате.
Мысли — до сих пор по нулям. Мозг просто выставил перегородку: не хочу, не буду, не сейчас. Ну нафиг! Данила попробовал работать, но эффект тот же. С ноутбуком всё нормально, это он сам зависает, а взгляд периодически цепляется за мобильник. Хотел его убрать, а потом — нет, взял, отыскал нужный номер. Тот остался с тех пор, как монтировали видео для спектакля.
Она долго не отвечала, и ему почему-то в голову пришло, что не случайно. Не занята, нет, и телефон под рукой, и прекрасно слышит, просто…
А когда уже сам хотел дать отбой, гудки прервались и прозвучало короткое, мягкое:
— Да.
— Ульян, ты знаешь?
— О чём?
— Даша ничего не рассказывала?
— Мы с ней сегодня не виделись, — сообщила Ульяна. — Я думала, она ещё с тобой. У тебя. А что-то произошло?
— Ну-у, так, — пространно выдал Данила, усмехнулся, заключил: — Да не важно.
— Было бы не важно, — спокойно проговорила Ульяна, — вряд ли бы ты позвонил. — И предложила: — Хочешь, я к ней зайду? Ты до неё дозвониться не можешь?
— Могу. Я сам. Не надо никуда идти. Спасибо. Извини, что дёрнул.
— Да ничего страшного. Звони, если надо.
Ему почему-то представилось, сейчас Ульяна опять спросит что-то типа: «А может, всё-таки что-то произошло?», и он попрощался торопливо, но телефон не отложил, взвесил в ладони.
Уже ведь много времени прошло? Чтобы хватило побыть одной, подумать. Лишь бы она не придумала ничего ненужного. Иногда её мысли просто невозможно предугадать и объяснить, и вечно её уводит в крайности. Чокнутая. И у него рядом с ней тоже крышу сносит. От неё, из-за неё. И совсем не хочется дальше без этого. Даже предполагать такое не хочется.
И он ведь только что сказал Ульяне, что сам позвонит. А раз обещал, надо выполнять.
Даша отозвалась не стандартно принятыми «Да» или «Слушаю», сразу назвала его по имени:
— Дань.
— Ты дома?
— Дома, да.
— Я приду к тебе?
— Ладно, — согласилась она спокойно. Слишком спокойно. — Я тебя на улице подожду. Где-нибудь во дворе. Ну, увидишь.
Он и правда увидел, едва вывернув из-за угла. Она ждала на детской площадке, сидела на качели, такой — узкое пластиковое сиденье на толстых цепочках. И не поднялась, когда он подошёл, легонько отталкиваясь ногами от земли, медленно покачивалась. И можно только встать рядом, и наблюдать, как она то чуть приближалась, то отдалялась. Нарочно выбрала? Чтобы оказаться недосягаемой, неуловимой.
Данила узнавать не стал, устроился на соседнем сиденье. Лет сто уже не сидел на качелях. Да в принципе и обошёлся бы. Если выпрямить руку во всю длину и ещё немного наклониться, можно дотянуться до её цепочки.
Даша в очередной раз качнулась, потом упёрлась ногами в землю, остановилась, посмотрела.
— Ну и что вы решили?
— Мы?
— Пожениться?
— Издеваешься?
— Над кем? — она опустила глаза. — Думаешь, меня такое порадует?
Тогда зачем говорит? Меньше всего сейчас хочется дразнить и прикалываться.
— Ничего не решили.
— Почему?
— А чего там решать? Ты же знаешь. Зачем мне…
Даша не захотела дослушивать, воспользовалась короткой паузой между словами.
— Она у тебя осталась?
— Да, — подтвердил Данила и сразу же добавил: — Но я сам сейчас у родителей. У мамы.
— А она одна?
Даша явно имела в виду не его маму. Соню. Да не всё ли равно, как там она и что с ней.
— Одна. И что?
— А дальше как будет?
Он хмыкнул, скривил губы.
