А если всё сводится к удовлетворению, там уже дело не в конкретной личности, с кем. Внешне симпатичен — и достаточно. Главное, чтобы хотелось до него дотронуться, и чтобы приятно было от его прикосновений, его близости. А Лакшин действительно привлекательный. Чего уж там? Все на него вешаются, выговаривают с томным придыханием «Данечка». Только вот Ульяну ни на собственном месте, ни на месте всех этих «светочек» Даше не представить. И почему-то кажется, что у подруги ещё ни разу не было.
Это не старомодно, наивно и странно, это тоже абсолютно нормально. Каждый выбирает за себя, нет тут правильного и неправильного. Кому-то достаточно желания, кто-то дожидается настоящей любви, а без неё — не согласен.
Хотя, возможно, она и ошибается, и у Ульяны тоже всё было, просто та не рассказывала. Но Даша и сама не побежала сразу докладывать и делиться впечатлениями, после того, как они с Валерой… Даже не помнила толком, когда всё открылось. Наверное, Ульяна сама догадалась. Или для всех показалось слишком очевидным? Родители ведь тоже вроде бы поняли — по лицам, что ли, или по поведению? — и порадовались дальновидному решению.
Это же не держалось в секрете, не готовилось внезапным сюрпризом, заранее планировалось, что Валера после окончания школы за границу учится уедет. Оптимально — в Англию. Отличная возможность и финансы его семьи позволяют. А юношеская влюблённость, она хоть и крышу основательно сносит, но обычно, как фейерверк, взорвётся с оглушающим грохотом, вспыхнет разноцветными огнями, озарит жизнь, а потом всё равно погаснет, лишь на какое-то время оставив после себя шум в ушах и настроение невероятного праздника.
Исключения случаются, но редко. По крайней мере у них за два года разлуки чувства перегорели, сошли на нет. Даже, пожалуй, раньше. Остались, не сказать, что лучшими друзьями (потому что лучшие друзья должны быть рядом), но очень хорошими знакомыми, будто бы дальними родственниками, и родители по-прежнему приятельские связи поддерживали. Между ними получилось даже крепче, чем между детьми. Валерин отец Дашиному помог устроиться на новую работу, и мамы нашли общие темы. Возможно, когда-нибудь в будущем они всё-таки планировали породниться, только уже вряд ли.
На улице накрапывал мелкий дождь, то начинался, то прекращался, и тогда на несколько минут даже выглядывало солнце, проверяло, всё ли в порядке и, успокоившись, опять пряталось за сероватыми лёгкими тучками. А они с Ульяной сидели в её комнате, болтали, одновременно в реале и в чатике с бывшими одноклассниками.
Даша оторвалась от телефона, задумчиво подняла голову, оценивая очередную новость, и взгляд прямиком упёрся в висящий на стене портрет. Тот самый, нарисованный и подаренный Лакшиным. И Даша восприняла это как знак.
А что? Пожалуй, достаточно интриговать за спиной и действительно пора в открытую спросить.
— Он тебе нравится?
Ульяна проследила за её взглядом и ответила, ни на мгновение не задумавшись:
— Нравится. — Ещё и добавила: — Очень.
Надо же! Даша, конечно, знала, что подруга почти ко всем хорошо относится, и даже Лакшина вряд ли посчитает плохим и недостойным, но на подобный оборот никак не рассчитывала. И что теперь делать?
— По-моему замечательно получилось, — продолжила Ульяна. — И действительно необычно. Я вот правда — совсем не ожидала. Приятно.
Даша мысленно с облегчением перевела дыхание.
— Так ты про портрет?
— А ты? — удивилась подруга.
— Про Лакшина.
— Ну, он тоже нравится, но, — она помотала головой, — не так как ты имеешь в виду.
— Ясно-ясно, — откликнулась Даша. — Просто как человек. Потому что у тебя все по-прежнему хорошие. Я в курсе. Даже такие.
— Такие? — вопросительно повторила Ульяна, посмотрела внимательно. — Он тебя обидел?
— Нет! — выдохнула Даша негодующе. — Разве он может меня обидеть? У нас с ним ничего общего.
Какой смысл обижаться на постороннего человека, который для тебя абсолютно ничего не значит? Его действия просто не могут ранить или причинить боль, потому что — плевать-то на них. Но если этот человек вотрётся в доверие, а, ещё хуже, влезет в чувства, тогда действительно будет паршиво. Поэтому лучше выяснить и убедиться окончательно.
— А встречаться с ним ты бы стала? Если бы он тебе предложил.
— Я же говорю, он мне нравится, но не так, — напомнила Ульяна. — Понятно же, что не стала бы.
— Совсем?
Подруга озадаченно вскинулась:
— А как по-твоему можно встречаться не совсем?
— Ну, бывает же. Дам шанс. Вдруг со временем что-то и выйдет, — пояснила Даша. — Или прямо категорично не стала бы?
— Категорично, — смеясь, заверила Ульяна.
— Точно?
— А почему ты спрашиваешь? Решаешь для себя? — она качнула головой, произнесла со значением: — Так тут же нельзя сказать за другого. Важно только, что ты сама чувствуешь.
Сама Даша абсолютно то же самое чувствовала: что подруге с этим беспринципным ловеласом встречаться не стоит. Но ведь та и не собиралась, а, значит, можно не волноваться. Поэтому, когда Лакшин позвонил (между прочим, только в пятницу вечером, когда Даша почти уверилась, что он тоже забил на свою затею), она, как планировала, посылать его не стала.
Ладно, будет ему обещанная субботняя встреча. Пусть напрямую ещё раз услышит от Ульяны, что не сдался он ей и ему ничего не светит. А иначе ведь не отвяжется.
— Ты с местом что-нибудь решила? — с привычным требовательным напором выспрашивал Лакшин. — Говори название, адрес. Ну или какие-то особые приметы. Я на карте найду.
Ничего она не решала, даже не думала. И сейчас просто сказала название пиццерии на соседней улице. Они действительно в неё частенько заходили, и летнюю кафешку у входа там уже открыли.
— Понял, — выдал Лакшин, помолчал несколько секунд и вдруг произнёс: — Даш.
Ничего ведь особенного, да? Просто имя. Но странно так прозвучало. Почему-то на мгновение стало не по себе. А он опять замолчал — абсолютная тишина в телефоне, которая длилась и длилась.
Со связью что-то? Звонок случайно прервался?
— Алло! Ты где там? Заснул что ли?
