Смотрю по сторонам и не могу понять. Почему-то кругом всё одинаково серое и какое-то размытое. Не вижу точных очертаний. И не слышу ничего. Тихо. Слишком тихо. Словно уши забило ватой. Только кровь стучит в висках. Но это не совсем звук.
Я… Чёрт! Где все слова? Почему я не могу ничего сказать, толком выразить мысли? Как будто… как будто меня накрыло снежной лавиной, придавило, погребло под снегом. Потому ничего и не слышу, потому ничего и не вижу, потому настолько холодно.
Нет, ну зачем я на самом деле? Мне же не больно и не обидно. Я ничего не чувствую. Вообще ничего не чувствую. И это странно, когда совсем ничего нет, когда внутри тебя… пустота. И мысли падают в неё и исчезают.
Конечно, я дура. Полная безоговорочная дура! И жизнь меня ничему не учит.
Хотя, нет. Жизнь ни при чём. Просто это я настолько тупая. А ещё – слишком адекватная. А ещё – слишком бесконфликтная и комфортная, во мне нет ни капли самоуважения. Со мной всегда можно договориться, меня всегда можно подвинуть, потому что я… наверное, я просто не стóю большего.
Не знаю. Похоже, мама действительно права – я не умею выбирать. Поэтому всегда выбирают меня. В качестве подходящей декорации, чтобы создать видимость, в качестве перевалочной станции на пути к намеченной цели, в качестве удачного безопасного заменителя. Я не умею быть такой – ну-у, как сказать? – единственной, самой важной, той, ради которой можно бросить всё и всех, наплевать на проблемы и просто помчаться на зов. Я из тех, кого легко можно отложить на более удобное время.
Телефон. По-моему, у меня звонит телефон. Иду на звук, нахожу мобильник, не глядя чиркаю пальцем по экрану, подношу к уху.
– Да, – говорю. – Слушаю.
Потому что наконец-то слышу.
– Жек, привет! Это я.
– Привет.
– Я чего звоню-то. А ты вообще долго планируешь думать? Ну, как бы… время-то идёт. Родители донимают, спрашивают, что у нас да как. Со свадьбой, конечно, не обязательно торопиться, пока хватит и официальной договорённости. Но ты хотя бы точно скажи, что решила.
А мне не надо решать. Всё решилось за меня, мне остаётся только принять. И я зря сомневалась с самого начала, ведь это действительно самый лучший вариант. Во всяком случае для меня.
Если мне не дано быть любимой и единственной, пусть хотя бы всё будет прозрачно и честно, без ненужных иллюзий, без причин для разочарований и обид. На основе ясной договорённости и точного расчёта. Мама обещала, что подобные разумные браки самые безоблачные и крепкие. А, главное, я наконец-то избавлюсь от возможности в очередной раз поверить и ошибиться. Ведь больше не возникнет надобности.
Произношу чётко и твёрдо:
– Я согласна.
– В смысле?
Артурчик слегка теряется. Наверное, уже настроился, что я немного поломаюсь, набивая цену, и ему опять какое-то время придётся приводить весомые аргументы, давать заманчивые обещания и уговаривать.
– Я согласна выйти за тебя замуж, – выдаю развёрнутый ответ, чтобы больше не возникло никаких сомнений.
– А! – выдыхает Артурчик и моментально собирается с мыслями, восклицает: – Ну и отлично!
А я добавляю:
– Только…
– Что? – настороженно спрашивает он, видимо, опасаясь, что я выдвину какие-нибудь странные условия, но я не думаю, что следующие мои слова прозвучат слишком необычно.
– Можно побыстрее?
– Свадьбу побыстрее? – уточняет Артурчик, хмыкает, интересуется с мягкой, но в то же время чуть вызывающей ехидцей: – Чтобы не успеть передумать?
– Нет, – возражаю. – Я не передумаю. Просто, раз решила, не хочу тянуть. Не люблю откладывать. – Он не торопится с ответом, и я повторяю: – Так можно? Или теперь ты против?
– Я? – произносит Артурчик будто бы удивлённо. – Совсем не против. – Уверена, сейчас он добавит «Мне вообще без разницы», но он опять уточняет с самыми деловыми интонациями: – А насколько побыстрее? Завтра точно вряд ли получится. По мне-то, чем меньше шумихи и пафоса, тем лучше. Но родители же хотят, чтобы всё как полагается. Я же как-никак у них единственный сын. Ну и чтоб ничего такого не подумали. – Он делает паузу, видимо, прикидывая, и опять продолжает: – А вот через неделю, думаю, получится. И мама будет только рада. Она любит действовать в условиях, приближённых к боевым. Ей и самой наверняка уже не терпится этим заняться. Ты её тоже очень даже устроила и, по-моему, она с самого начала была убеждена, что ты не откажешься, поэтому заранее все распланировала и определила, подыскала нужных людей. Через неделю тебя устроит? А может, даже и раньше.
Артурчик замечает, что монолог его слишком затягивается, а я не тороплюсь реагировать и даже не отзываюсь.
– Жек, ты чего молчишь-то? Всё-таки уже передумала?
– Нет, – возражаю твёрдо. – Но… – втягиваю воздух и выдыхаю: – я могу эту неделю где-нибудь в другом месте пожить, не в этой квартире? У тебя ничего не найдётся?
– Ммм, – мычит он задумчиво, потом заверяет: – Найдётся. – И тут же интересуется: – Когда тебя забрать?
И я по-прежнему не желаю откладывать.
– Прямо сейчас.
– Хорошо! – выдаёт Артурчик невозмутимо. – Без проблем. Ты собирайся, а я скоро подъеду. Моя машина подойдёт или что-то покрупней подогнать?
– Не надо покрупней, – отказываюсь я и поясняю: – У меня вещей не так уж и много.
Ведь по всем правилам и сказочным канонам у бедной Золушки не должно быть богатого приданного. Иначе – какая же она Золушка?
53
Рома
Лида начала названивать, когда он ещё был на работе. Рома посмотрел на высветившееся на экране имя, но сбрасывать звонок не стал, просто засунул мобильник назад в карман. Телефон потом ещё несколько раз оживал, дрожал и посылал беззвучные призывные сигналы, но Рома даже не доставал его, уверенный, что увидит всё-тоже имя, всё те же цифры. Хотя, чем дальше, тем сильнее царапало беспокойство: да что у неё там? А если действительно что-то серьёзное?
Но, по сути, его-то какое дело? У неё парень есть, вот пусть и разгребает за нею проблемы.
Или опять уже разругались? Всё равно – пусть сами разбираются. Он тут ни при чём, и никогда не имел ко всему этому отношения. И… будто ему думать больше не о чем?
Ягода физалиса в обрамление полупрозрачных, расчерченных тонкими жилками лепестков – солнечная, ярко рыжая. Рома украдкой улыбнулся, выставляя бокал на стойку, тёплая ласковая нежность волной окатила с головы до ног. Ну и не только нежность. Но это лучше потом, ещё будет возможность.
Телефон успокоился, больше не взывал, требуя внимания, и Рома почти забыл о звонках. Поэтому, когда уже поднимался по лестнице в подъезде, и опять услышал сигналы, решил, что это Женя – желает узнать, когда он придёт. Рома достал мобильник, почти не глядя мазнул пальцем по экрану, поднёс к уху.
