– Знаешь, не надо так со мной!– возмущенно поднялась я и нервно одернула футболку.– Ты можешь хоть раз со мной откровенно поговорить? Кажется, я заслужила это!
Но Артем молча начал выкладывать продукты из холодильника и готовить себе завтрак.
– И это все?– сдерживая злость, развела руками я.– Ты так и будешь молчать?
– Мне сейчас не до разговоров,– ровно прозвучал его голос.– Иди посмотри кино…
– А мне не нужен тот, кто позволяет так к себе относиться, и тем более ко мне!– фыркнула я и недовольно устремилась в спальню.– Хватит с меня!
Я влетела в шкаф-купе и, схватив свою сумку с ноутбуком, прижала ее к груди. Что было делать дальше, не знала: в мыслях полный ступор. Потом стукнуло, что нужен телефон, чтобы позвонить Андрею: у него есть пропуск, сможет отвезти меня домой.
Переоделась в свою рубашку, джинсы и вышла за телефоном. Осматривая тумбочки и кровать, не помня, куда его задевала, услышала жесткий, даже резкий разговор Артема:
– Тамара, проследите, чтобы этого больше не повторилось!.. Я вас предупреждал!.. Значит, удвойте!.. У вас что, нет его номера?.. Я вас и нанимал для этого!.. Все, больше никаких оправданий! Перезвоню…
От его тона стало не по себе. Он мог быть властным, грубым, безжалостным с кем угодно, но превращался в безропотного щенка с матерью. В груди горело от нежелания показываться ему на глаза, трудно было даже находиться рядом, сложно собрать мысли во что-то благоразумное – я закипала. Оставалось только исчезнуть. Банальная истина «с глаз долой – из сердца вон» должна была помочь. По крайней мере, я на это очень надеялась.
Вспомнила, что положила телефон под подушку, когда вчера собиралась вернуться в постель, но так и задремала в кресле. Перевернув подушку, схватила трубку и стала рассеянно перебирать меню, совершенно не понимая, что ищу. Наконец, мысли сфокусировались, и я набрала номер Снежина.
– Андрей, привет… Ты можешь за мной приехать?– выпалила я, как только тот взял трубку.
– Майя, перестань,– послышалось у выхода из спальни.
Я напряженно оглянулась. Артем твердо подошел и забрал телефон. Отключил его и бросил на одеяло. Я возмущенно сдвинула брови, но не воспротивилась его самовольству: повернулась и сузила уголки глаз.
– О чем ты хочешь поговорить?– тихо спросил он, глядя на мою сумку.
Сердце рвалось наружу. Я уже не собиралась выяснять наши с ним отношения, но уйти просто так, не поставив точку у себя в голове, чтобы потом не мучиться вопросами, не смогла. Хотелось ясности: почему он так себя вел?
– Ты, конечно, не святоша, но почему позволил ей так унижать себя? Ты мог бы поставить ее на место! Никто не имеет права так разговаривать со своими детьми!– ровно проговорила я, болезненно сглатывая колючий ком в горле.
– Ты говоришь так, потому что ничего не знаешь…
– Не имеет значения,– дернула плечами я.– Этому нет оправдания! Когда она оскорбляла тебя, я чувствовала, что унижают меня.
– С какой стати? Она ничего дурного тебе не сделала,– он устало провел пальцами по вискам к затылку.
– Не сделала?!– зло возразила я.– Знаешь, со мной уже такое было. Любимый мужчина пригласил меня на день рождения, чтобы познакомить с семьей. А его мать десять минут разговаривала по телефону у меня перед носом, даже не соизволив поздороваться и посмотреть в мою сторону. Десять долбанных минут!– отчеканила я.– А после меня облили такой грязью, что я еще долго от нее отмывалась. Это при том, что обычно я у всех вызываю симпатию.
– При чем тут моя мать?– покачал головой он, тяжело вздохнул и, словно не находя себе места, прошел к шкафу, закрыл дверцы и вернулся обратно.
– Потому что мать сказала моему мужчине, чтобы он перестал со мной встречаться, и он перестал. Вот почему я злюсь… Вот почему долго не могла быть с мужчинами, вот почему тебя наняла, чтобы выбить это из головы… А теперь… не знаю, как выкинуть из головы тебя!– я нервно повысила голос, отвернулась и сжала плечи от пронзительного звона в груди. Больно признавать эту слабость, не имея надежды на будущее.
Артем подошел и за плечи повернул меня к себе. Я уронила сумку и закрыла лицо ладонями: не хотела видеть его, и так было легче не заплакать.
– Тебе и не нужно было никого нанимать: ты очень красивая женщина…– мягко коснулся он моих волос над ухом.
– Может, для тебя все просто… ты вон какой мачо,– отстранилась я и сердито окинула его сверху вниз.– А у меня так не получалось… Потому что я не могла позволить себе всякого, кто пускал слюни в мою сторону. Я хочу чувствовать себя спокойной рядом с мужчиной! И, да, я сама виновата, что боюсь, не подпускаю никого, но больше никогда никому не позволю так к себе относиться…
– Майя…– помрачнело лицо Артема, но я не дала ему продолжить, резко подняв ладонь.
– Я хотела с тобой поговорить, когда ты вернешься. Думала, мы как-то разберемся в том, что между нами происходит… Но я просто забыла, откуда ты взялся и для чего мы познакомились… Ты же ненастоящий, и ошейник у тебя платиновый,– с горьким сожалением вздохнула я.– Я немного заигралась, поверила, что ты можешь дать мне что-то важное в жизни… Но снова ошиблась… Мне надо домой!..
Разрываемая отчаянием, но держа лицо, я схватила телефон, сумку и повернулась в сторону проема. Однако Артем уверенно преградил путь и, яростно играя желваками, долго всматривался в мое лицо.
Я не осмеливалась посмотреть в глаза – боялась увидеть то, во что не хотела верить, но и отринуть это не получалось.
– Я расскажу тебе… Только не уходи… Я давно об этом ни с кем не говорил… Запечатал надолго,– заговорил Артем совсем чужим голосом – надломленным, бесцветным. И на лице его отразилось столько боли и смирения, что мое сердце пропустило удар и будто замерло в сочувственном ожидании.
Он мягко взял меня за руку и отвел в гостиную. Посадил на диван и сел передо мной в кресло. Я видела, что ему очень тяжело начать, как он борется сам с собой, – человек, который не привык быть открытым или совсем не умеющий им быть. Один голос нашептывал: «Оставь ты этого неудачника и беги, пока тебе не навешали лапши на уши…», другой – приказывал остаться и вежливо выслушать. И я решила послушать второй.
– Тебя, наверное, удивило мое поведение при матери… Не представляешь, чего стоит сдерживаться… Но с ней нельзя пререкаться, спорить, грубить, ставить на место… Она попросту не услышит, а последствия будут непредсказуемые…
– Любого можно поставить на место!– непримиримо возразила я.
– У матери биполярное расстройство* с осложнениями. Она либо в жесткой депрессии, либо в возбуждении, чаще всего в агрессивном. Иногда у нее возникает навязчивое желание поставить всех на место и утвердить свой порядок во всем. Ей кажется, что она абсолютно права – это ничем не исправить. Это болезнь… мания. В такую фазу она воспринимает любой отказ или неповиновение, как нечто, направленное против нее. Чужие мнения, утверждения, не совпадающие с ее, только выводят из себя, вызывают неконтролируемую агрессию, безрассудные поступки. И никогда не угадаешь, чем не угодишь…
