Вот дьявол, неужто я это сделал, кричало все во мне, когда я лежал на следующий день в темной спальне, о нет, я прямо это и сказал? И это? И вот это?!
Я лежал, окаменев от страха, словно на меня одно за другим выливали ведра с моими собственными экскрементами.
Смотри, ну что за придурок. Какой же тупица.
Но я вставал, начинался новый день, и я все преодолевал.
Хуже всего было от мысли, что меня видели другие. Что в такие ночи я выставлял себя на всеобщее обозрение, а потом, уже трезвый, считывал это в их глазах.
Я, практикант, делающий вид, будто пекусь об их детях, тот, кого они встречают на почте или в магазине, на самом деле — развеселый болтливый придурок, по ночам пускающий слюни при виде девушек, готовый отрубить себе правую и левую руки ради того, чтобы заполучить какую-нибудь из них, вот только желающих не находилось, еще бы, он же болтливый слюнявый придурок.
Порой это чувство накрывало меня и в школе, но стеснялся я не учеников, взаимоотношения с ними я контролировал на другом уровне; и не Нильса Эрика с Туром Эйнаром — эти знали, как дело обстоит в реальности.
Да, ситуацией я владел, но муки настигали меня и там, перед учениками, когда я в начале недели садился за стол в классе, еще не успев избавиться от позорных воспоминаний о выходных.
С раскрасневшимися от холода щеками ученики снимали куртки, оставшись в теплых свитерах, и рассаживались за парты, нетерпеливо ерзая и желая лишь одного — вернуться домой и опять завалиться спать, но присутствие одноклассников подталкивало их к другой крайности, они переглядывались, перешептывались, хихикали, дышали, жили.
Свет в классе был резкий, так что в окне напротив, смотрящем в непроницаемую тьму, отражался весь класс. Вот сидит Кай Руал, вот Вивиан, вот Хильдегюнн, вот Ливе, а вот Андреа. Голубые джинсы, высокие белые сапоги, белый шерстяной свитер с высоким горлом. А вот, за учительским столом, сижу я в черной рубашке и черных джинсах и внутренне дрожу от слабости. Даже малейшее усилие казалось чудовищным, все, что мне было нужно, это покой.
Я открыл книгу на той главе, где мы остановились. Из других классов доносились голоса. Мои собственные ученики смотрели сонно и безразлично.
— Хоть книги-то достаньте! Понимаю, вы сонные, но не до такой же степени!
Улыбнувшись, Андреа наклонилась и вытащила из ранца учебник, обернутый в коричневую бумагу, которую девочка исписала названиями музыкальных групп и именами актеров. Кай Руал застонал, но, перехватив мой взгляд, тоже заулыбался. Хильдегюнн, разумеется, книгу уже приготовила. Ливе сидела, повернувшись к окну. Я тоже посмотрел туда. По дороге поднималась тень, чтобы не сказать привидение, потому что очертаний у этой фигуры, окутанной метелью, не было.
— Ливе! Открой учебник!
— Да-да, уже открываю. А какой у нас сейчас предмет?
— Ты что, шутишь? Разве ты сама не знаешь?
— Не-ет…
— У нас полгода по понедельникам один и тот же урок. И это…
Она смотрела на меня чуть беспокойно.
— Ты правда не помнишь? — спросил я.
Я и сам это забыл. Внутри у меня, словно вода в засорившемся унитазе, поднималась паника.
Она покачала головой.
— Кто-нибудь подскажет?
Все повернулись ко мне. Неужели догадались?
Нет. Кай Руал открыл рот.
— Основы христианства, — ответил он.
— А, точно! Основы христианства! — обрадовалась Ливе. — Естественно. Я так и знала. Просто из головы вылетело.
— У тебя в нее ничего и не влетало, — сострил Кай Руал.
Она наградила его убийственным взглядом.
— А в твою, значит, влетало? — вступился я.
Кай Руал засмеялся.
— Неа, — кивнул он.
— Из моей тоже вдруг вылетело, — сказал я, — но какая разница? Мне с вами все равно программу проходить. А для этого придется поднапрячься.
— Вы всегда это говорите, — сказала Вивиан.
— Но это правда. Вы думаете, я стою тут и рассказываю про Мартина Лютера, потому что мне так хочется? Я про него и так достаточно знаю. А вот вы не знаете ничего. Вы невежды. С другой стороны, все тринадцатилетние подростки такие. Вы не виноваты. Кстати, кто-нибудь знает, кто такой невежда?
Тишина.
— Это от слова «ведать»? — спросила Андреа. С чуть порозовевшими щеками она, наклонив голову, выводила пальцем завитушку на книге.
— Да, — подтвердил я. — «Ведать» означает «знать, быть в курсе». Невежда — это тот, кто ничего не знает. А если ничего не знаешь, значит, и не понимаешь.
— Тогда я однозначно невежда, — сказал Кай Руал.
— А вот и нет. Ты много чего знаешь.
— Чего, например?
— Ты много знаешь о машинах, верно? По крайней мере, уж точно больше меня! И про рыбную ловлю ты много знаешь. А я нет.
— Кстати, почему вы машину не водите? Вам же восемнадцать, — сказала Вивиан.
Я пожал плечами:
— Я и без машины обхожусь.
— Вам все время приходится просить кого-нибудь вас подвезти! — упорствовала Вивиан.
— Но куда мне нужно, я добираюсь, верно? — ответил я. — Так, хватит, принимаемся за работу.
Я встал.
— Что вам известно о Мартине Лютере?
— Ничего, — бросила Хильдегюнн.
— Ничего? — переспросил я. — Вообще ничего?
— Ага, — подтвердила Ливе.
— Он был родом из Норвегии? — спросил я.
— Нет, — ответила Хильдегюнн.
— А откуда тогда?
Хильдегюнн пожала плечами.
— Наверное, из Германии? — предположила она.
— Он жив?
— Разумеется, нет!
— А в какое время он жил? Когда ваши родители были маленькими? В шестидесятых? — спросил я.
— Он жил очень давно, — сказала Вивиан.
— В шестнадцатом веке, — вспомнила Хильдегюнн.
— Чем он занимался? Он был водопроводчиком? Рыбаком? Водителем?
— Нет, — засмеялся Кай Руал.
— Он был священником, — небрежно бросила Андреа, давая понять, что на самом деле известно ей намного больше.
— Вы знаете невероятно много, — сказал я. — Мартин Лютер был священником, жившим в шестнадцатом веке в Германии. А теперь найдите еще десять фактов про Мартина Лютера и запишите их. А в конце урока разберем.
— Откуда мы их узнаем? — удивилась Вивиан.
— Разве не вы нам должны об этом рассказать? — скривилась Хильдегюнн. — Вам же за это платят?
— Мне платят за то, что я вас учу, — сказал я. — В жизни перед вами не всегда будет стоять учитель и рассказывать все, что вам нужно узнать. Как вы тогда поступите? Вы должны знать, где найти информацию, так ведь? Загляните в учебник. Или в энциклопедию. Мне все равно, главное — найдите то, что надо. Вперед!
