Но существовали и другие причины. Нечто, чего я не умел и не понимал. Существовали тайны и мрак, темные поступки и издевательский смех. О да, я догадывался, но ничего об этом не знал. Ничего.
Я сунул письмо Бассе в карман и заспешил наверх, к дому. Нильс Эрик обещал забрать меня через полчаса, а мне надо было еще успеть перекусить.
Спустя пару часов мы уже ехали по главной улице Финнснеса. Приехав туда впервые из Осло и Тромсё, я решил, что это маленькая, задрипанная деревня. Сейчас, после всего пяти дней в Хофьорде, Финнснес казался мне почти городом, большим, бескрайним, полным возможностей.
Нильс Эрик остановил машину на парковке перед большим супермаркетом, и мы пошли искать винный магазин. Я купил для вечеринки одну «Коскенкорву» и четыре бутылки белого вина, а для себя — маленькую бутылку виски. Нильс Эрик взял три бутылки красного, что меня не удивило — он был явно из тех, кто пьет не пиво и не что покрепче, а красное. Когда мы положили бутылки в багажник, я уговорил его сходить со мной в магазин электроники, где продавались и магнитофоны. Мой был совсем плохой, и мечту эту я вынашивал уже давно, а теперь, когда у меня появилась постоянная работа, я решил, что пора действовать.
В магазине были только музыкальные центры, не самые лучшие, но я подумал, что потом я куплю стереосистему поприличнее, и огляделся, высматривая продавца.
Продавец стоял за стойкой, спиной ко мне, и открывал маленьким ножичком картонную коробку. Я подошел ближе.
— Вы мне не поможете? — попросил я.
Он едва повернул голову.
— Погодите минутку, — бросил он.
Я снова подошел к магнитофонам и махнул Нильсу Эрику — тот рылся в ящике с пластинками.
— А ты какой купил бы? — спросил я.
— Никакой, — ответил он. — Музыкальные центры вообще дерьмо.
— Согласен, — кивнул я, — но других тут, похоже, нету. А я покупаю на то время, что я тут живу.
Он посмотрел на меня.
— У тебя что, деньги лишние? Или вы, Кнаусгоры, — судопромышленники? А я и не знал!
— Можно же в рассрочку взять. Вот, гляди, за три четыреста девяносто девять. Это в месяц всего несколько сотен получается.
Продавец выпрямился и заозирался. Это был щуплый мужчина с небольшим животом, в очках в железной оправе и с зачесанной набок челкой.
Я показал на «Хитачи».
— Мне вот эту, — сказал я, — его же можно в рассрочку, да?
— Если у тебя работа есть, — ответил он.
— Я в Хофьорде учителем работаю, — сообщил я.
— Тогда ладно, — он кивнул. — Надо только кое-что заполнить, ты подойди к прилавку…
Пока я заполнял бумаги, продавец пошел за музыкальным центром.
— По-твоему, это правильно? — засомневался Нильс Эрик. — В рассрочку ты в итоге в два раза переплатишь. И в месяц получаются неслабые деньги. Зарплата у нас не сказать чтоб высокая.
Я взглянул на него.
— Ты мне кто, мама? — огрызнулся я.
— Ладно, твое дело, — он снова отошел к пластинкам.
— Вот именно, — буркнул я.
В этот момент со склада вернулся продавец со здоровенной коробкой в руках. Он протянул мне коробку и, пока я ее держал, проверил документы и заглянул мне в паспорт, а когда он убедился, что все в порядке, я отнес коробку к машине и поставил ее на заднее сиденье.
Следующим и последним пунктом программы был супермаркет. Взяв тележки, мы расхаживали вдоль полок и брали то, чего в деревенском магазине не было. Я первым делом ухватил две пачки сигарет. Отойдя подальше, к прилавку с фруктами, я сунул пачки в карманы, по одной в каждый, и как ни в чем не бывало продолжал складывать в тележку продукты. В больших супермаркетах я всегда воровал сигареты, тут бояться было нечего, меня еще ни разу не поймали. Воровство я считал проявлением свободы, возможностью наплевать на всех и поступать, как хочется, а не как полагается. Это был бунт, акт неповиновения, одновременно приближающий меня к представлению о том, каким я должен быть. Я ворую, я принадлежу к тем, кто ворует.
Это мне всегда сходило с рук, и тем не менее сейчас, подкатывая тележку к маленькому островку, где сидела продавщица, я нервничал. Она смотрела на меня совершенно обычным взглядом, ко мне ниоткуда никто не подкрадывался, поэтому я выложил продукты на ленту, расплатился, сложил все в пакет и быстро, но без излишней торопливости вышел на улицу, где остановился и закурил, а через минуту следом появился и Нильс Эрик с двумя тяжелыми объемистыми пакетами.
Несколько километров мы проехали молча. Я по-прежнему злился на него за лекцию в магазине электроники. Меня бесило, когда другие, будь то мать, отец, брат, учитель или лучший друг, лезут в мои дела; меня это категорически не устраивало. Никто не имеет права указывать мне, как поступить. Время от времени Нильс Эрик поглядывал на меня. Пейзаж за окном стал более плоским: низенькие деревья, вереск, мох, ручейки, неглубокие, совершенно черные озера, а вдалеке гряда высоких островерхих гор. В окрестностях Финнснеса мы заехали на заправку, в машине запахло бензином, и от этого меня стало слегка подташнивать.
Нильс Эрик снова посмотрел на меня:
— Не поставишь музыку? Там в бардачке кассеты.
Я открыл бардачок и выложил кассеты себе на колени.
Сэм Кук. Отис Реддинг. Джеймс Браун. Принс. Марвин Гэй. UB40. Смоки Робинсон. Стиви Уандер. Теренс Трент Д’Арби.
— Ты соул любишь? — спросил я.
— Соул и фанк, — ответил он.
Я поставил то единственное, что слышал прежде — «Parade» Принса, и, откинувшись на сиденье, посмотрел на горы, покрытые внизу зеленым махровым ковром из кустарника и низеньких деревьев, а выше — мхом и вереском, тоже зеленым.
— А зачем ты сигареты украл? — спросил Нильс Эрик. — То есть это не мое дело, ты сам за себя отвечаешь, мне просто любопытно.
— Ты видел? — удивился я.
Он кивнул.
— Ведь деньги-то у тебя есть, — продолжал он, — ты же не из нужды их украл?
— Верно, — сказал я.
— Вдруг тебя поймали бы? Как бы это выглядело? В том смысле, что ты же учитель.
— А меня поймали?
— Нет.
— Нет? Тогда все это чистой воды домыслы, — сказал я.
— Ладно, не будем об этом, — проговорил он.
— Почему же, давай поговорим, — уперся я. — Давай, продолжай.
Он коротко хохотнул.
За этим последовало долгое молчание, которое, однако, не было неловким. Дорога бежала вперед, горы были красивыми, музыка — хорошей, а мнение Нильса Эрика — любителя походов, меня не заботило.
Но потом все изменилось. Я словно чересчур далеко зашел в одном направлении, и пришло время вернуться назад, потому что там меня ждало незавершенное дело. Нильс Эрик не причинил мне зла, никак меня не обидел, просто был излишне любопытным и, возможно, чуть навязчивым, а здесь, где я никого не знаю, это, возможно, не самое страшное.
