И рванулся к бару так быстро, что белая накрахмаленная куртка распахнулась на ходу.
Девушки вряд ли заметили, что он ушел. Сестры. Флора с трудом заставила себя произнести это слово вслух:
– Сестры?
– Близнецы. Как тебя зовут?
– Флора Уоринг.
Девушка растерянно моргнула и произнесла замороженным голосом:
– Это и моя фамилия. Только я – Роза.
3. Роза
– Роза Уоринг?
– Ну, строго говоря, не совсем так. Вообще-то, я Роза Шустер. Уоринг – фамилия моего отца, а моего отчима зовут Гарри Шустер. А поскольку он стал моим отчимом очень давно, я привыкла носить фамилию Шустер.
Она остановилась, словно ей не хватило воздуха, чтобы продолжить. Девушки смотрели друг на друга, все еще потрясенные, но с растущим чувством узнавания, осознания.
– Ты знаешь своего настоящего отца? – наконец спросила Флора.
– Я никогда его не видела. Они с мамой расстались, когда я была совсем маленькой. Кажется, он школьный учитель.
Флора подумала об отце. Рассеянный, немного странный, но всегда абсолютно честный и искренний. «Он не мог, – подумала она. – Он не мог сделать такое и не сказать мне».
Молчание затянулось. Флора с усилием искала слова.
– Твоя мать, ее звали… – Имя, почти не упоминаемое отцом, выплыло из глубин подсознания. – Памела?
– Да.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать два.
– Когда у тебя день рождения?
– Семнадцатого июня.
Так не бывает!
– И мой тоже.
– Я родилась под созвездием Близнецов, – проговорила Роза и улыбнулась. – Подходящий знак, правда?
Было странно снова услышать слова, сказанные утром Марсией.
«Моя сестра. Сестра-близнец».
– Но что случилось?
– Все просто. Они решили расстаться, и каждый взял себе по ребенку.
– Ты знала об этом?
– Понятия не имела. А ты?
– Тоже нет. Это-то и странно.
– Почему? Совершенно нормальное поведение. Все по-честному.
– Они должны были сказать.
– И какая от этого была бы польза? Что бы изменилось? – Было ясно, Роза скорее изумлена, чем потрясена ситуацией. – По-моему, это очень забавно, – заявила она. – А самое веселье начнется тогда, когда родители узнают о нашей встрече. И какое фантастическое совпадение, что мы встретились. Совершенно случайно. Ты когда-нибудь бывала в этом ресторанчике раньше?
– Никогда.
– То есть просто шла мимо и зашла?
– Я только сегодня приехала в Лондон. Целый год жила в Корнуолле.
– Тогда все это еще более невероятно. В таком огромном городе… – Роза развела руками, не закончив фразы. – Хотя мне приходилось случайно встречать знакомых. Стоит только заглянуть в «Харродс», и обязательно на кого-нибудь наткнешься. Но все равно это самая невероятная ситуация в моей жизни. – Она откинула волосы со лба жестом, который Флора с некоторым испугом распознала как свой собственный. – А что ты делала в Корнуолле? – спросила Роза, как будто это могло иметь какое-то значение.
– Мы с отцом живем там. Он преподает.
– Хочешь сказать, что он так и работает школьным учителем?
– Да, он преподает в школе. – Первый шок прошел. Флора решила, что пора посмотреть на ситуацию так же спокойно, как Роза. – А что было с тобой? – спросила она с вежливым интересом.
– Мама снова вышла замуж, когда мне было два года. Его зовут Гарри Шустер, он американец, но большую часть времени проводит в Европе как представитель своей фирмы.
– Значит, ты выросла в Европе?
– Можно сказать так. Мы жили то в Париже, то в Риме, то во Франкфурте. Сама понимаешь…
– Он хороший? Я говорю о мистере Шустере.
– Да. Добрый.
И очень богатый, подумала Флора, разглядывая норковый жакет, кашемировый свитер и сумку из крокодиловой кожи. Бросив нищего школьного учителя, Памела нашла гораздо более выгодную партию. Но, выйдя замуж второй раз, она могла родить еще детей…
– У тебя есть братья или сестры? – спросила Флора.
– Нет. Я одна. А у тебя?
– Я тоже одна. Папа женился недавно. Ее зовут Марсия, и она замечательная, но уже далеко не девочка.
– Как выглядит твой отец?
– Высокий. Очень добрый. Эрудированный. Носит очки в роговой оправе. Немного рассеянный. Он необыкновенно… – Флора пыталась найти яркое слово, которое бы описало ее отца, но ничего не приходило в голову, – обаятельный, – закончила она фразу и добавила: – И еще он очень честный. Вот почему все это показалось мне таким странным.
– Ты хочешь сказать, что он никогда не пытался запудрить тебе мозги?
Слова сестры слегка шокировали Флору.
– Я не могу представить, чтобы он скрывал правду или лгал.
– Как интересно, – задумчиво сказала Роза. Она затушила окурок в пепельнице. – Моя мать мастерица скрывать правду и даже лгать. Но она тоже обаятельная. Когда хочет.
Флора невольно улыбнулась, потому что описание матери Розы в точности совпадало с тем образом, который сложился у нее.
– Она красивая?
– Очень стройная и молодо выглядит. Не красавица, хотя все считают ее такой. Она умеет держаться нужным образом.
– Она… она сейчас в Лондоне?
«Если она здесь и нам придется встретиться, что я ей скажу?» – думала Флора.
– Нет, она в Нью-Йорке. Вообще-то, мы все были там, путешествовали, и я прилетела сюда на днях. Мама хотела, чтобы я осталась, но мне пришлось вернуться в Лондон, потому что… – Роза не договорила. Взгляд скользнул вниз, она начала рыться в сумке в поисках сигарет и зажигалки. – По разным причинам, – небрежно закончила она фразу.
Флора ждала, что последуют какие-то объяснения, но в этот момент вернулся Пьетро, неся шампанское и три бокала. Он церемонно откупорил бутылку и наполнил бокалы, не пролив ни капли. Потом вытер бутылку накрахмаленной салфеткой и поднял свой бокал.
– За воссоединение. За сестер, нашедших друг друга. Я думаю, это промысл Божий.
– Спасибо, – сказала Флора.
– Желаю счастья, – откликнулась Роза.
Пьетро снова исчез с повлажневшими глазами, оставив шампанское сестрам.
– Пожалуй, мы опьянеем, – сказала Роза, – но ничего страшного. На чем мы остановились?
– Ты говорила, что вернулась в Лондон из Штатов.
– Ах да. А теперь собираюсь в Грецию. Может быть, завтра или послезавтра. Я еще не решила.
