Его лицо засияло.
– Такая же, как сейчас. Ты только что это подтвердила. Ты не можешь устоять перед малейшей возможностью поговорить о себе.
– Так расскажи мне, какая я была.
– Хорошо. – Не сводя глаз с Флоры, он опрокинул стаканчик виски. – Ты была красивой. Длинноногой и потрясающе юной. Как жеребенок. Ты дулась и капризничала. Ты была эгоистичной. И очень сексуальной. Боже, какой ты была сексуальной. Меня это просто завораживало. Ты это хотела услышать?
Жар свечей обжигал ей лицо. Высокий воротник свитера вдруг стал очень тугим, и Флора попыталась растянуть его пальцем.
– И все это – в семнадцать лет? – еле слышно проговорила она.
– Да. Странно, Роза, но, после того как ты уехала, я никак не мог забыть тебя. Раньше со мной такого не случалось. Я даже пару раз ходил к тому дому на пляже, но он был заколочен. Не осталось никаких следов. Как будто все смыло волной.
– Так оно и было.
– Ты особенная, Роза. Ты не такая, как другие.
– Ты настолько опытен?
Брайан довольно усмехнулся:
– Что я ценю в тебе больше всего, так это то, что с тобой мне не надо притворяться.
– Хочешь сказать, что я всегда понимала, что я – лишь одна из многих?
– Именно.
– А Анна?
Прежде чем ответить, Брайан сделал глоток виски.
– Анна похожа на страуса, – неторопливо проговорил он. – Ее не волнует то, чего она не видит. А когда речь идет о ее муже, она прикладывает усилия, чтобы не видеть ничего.
– Ты так в ней уверен?
– Она любит меня до безумия.
– А ты любил кого-нибудь так сильно?
– Нет. Даже тебя. То, что я испытывал к тебе, можно описать старым библейским словом. Похоть. Замечательное слово.
В этот момент появился официант. Пока невидимые руки в полумраке расставляли тарелки, раскладывали ножи и вилки, Флора смотрела на пламя свечей и пыталась упорядочить свои мысли. У нее забрали бокал, и она вдруг поняла, что незаметно допила вторую порцию мартини. Теперь перед ней стоял бокал вина, сияющий, как огромный темно-красный драгоценный камень. Флора поняла, что напрасно надела свитер. Он был слишком теплым, воротник душил горло, ей было жарко. Она рассеянно посмотрела на тарелку с устрицами.
– Они тебе не нравятся? – спросил Брайан.
– Что?
– Ты так подозрительно вглядываешься в тарелку. С устрицами что-то не то?
Флора взяла себя в руки.
– Да нет, все в порядке.
Она взяла ломтик лимона и выдавила сок. Пальцы стали липкими. Напротив нее Брайан уплетал креветки с аппетитом человека, не знающего, что такое угрызения совести. Флора взяла вилку, потом отложила ее в сторону. Ее мучил один вопрос, и с неимоверным усилием она задала его:
– Брайан, кто-нибудь знает… кто-нибудь знал о нас с тобой?
– Нет, конечно нет. Ты плохо обо мне думаешь. Я не лопух, – с искренним возмущением ответил Брайан. И затем небрежно добавил: – Только Хью.
– Хью?
– Ну что ты прикидываешься? Конечно он знает. Ты что, забыла? Он же застукал нас! – Брайан весело ухмыльнулся, словно вспомнив о юношеских проказах. – Ну и сцена была! Меня он так и не простил, но, честно говоря, я отношу это на счет ревности. Я всегда подозревал, что ты ему тоже нравишься.
– Этого не может быть!
Горячность Флоры удивила Брайана. Он оторопело уставился на нее:
– Откуда столько экспрессии?
– Потому что это неправда. – Она попыталась смягчить свою вспышку. – Энтони сказал, что это неправда.
Брайан явно не ожидал такого ответа.
– Значит, ты уже успела обсудить этот вопрос с Энтони? Интересненько.
– Энтони сказал, что Хью не…
– Еще бы Энтони не сказал, – перебил ее Брайан. – Хью всегда был для него кумиром. У каждого мальчишки есть такой. Хью прикидывается ревнителем морали, но я подозреваю, что он ничуть не лучше других.
Флора не нашлась, что сказать в ответ. Предположение, что Хью был влюблен в Розу, возникло у нее еще во время первой встречи с ним на берегу. Но тогда ей было все равно.
А теперь – нет.
Было трудно сказать, когда это началось. Быть может, в тот день, когда он стоял у лестницы в Фернриге и солнце внезапно наполнило дом золотистым светом. Или когда он аккуратно разглаживал рисунок Джейсона. А может быть, когда она нечаянно поймала изумленный взгляд, которым он смотрел на нее и прильнувшего к ней мальчика.
Флоре уже не было жарко. Ей не было холодно. Она ничего не чувствовала. Она оцепенела. И зачем она выспрашивала Брайана о Розе? Лучше было ничего не знать. Но теперь было поздно. Кусочки головоломки заняли свое место и сложились в отталкивающую картину: семнадцатилетняя Роза, совершенно нагая, в постели с Брайаном Стоддартом.
Но труднее всего было смириться с мыслью, что Хью мог влюбиться в такую испорченную девушку.
Между тем кошмарный ужин продолжался. Брайан, разомлев от виски и вина, перестал говорить о себе и начал пространно рассказывать о новой яхте, которую собирался построить. Длинное повествование было неожиданно прервано официантом, который сказал, что Брайана просят к телефону.
Брайан посмотрел на него с недоверием:
– Ты уверен?
– Да, сэр, так сказала телефонистка.
– А кто звонит?
– Не знаю.
Брайан повернулся к Флоре:
– Не представляю, кто это может быть. – Он убрал салфетку с колен. – Извини, мне придется выйти.
– Да, конечно.
– Я скоро вернусь.
Он ушел, пробираясь между столиками, и скрылся за дверью. Воспользовавшись передышкой, Флора отодвинула тарелку и попыталась собраться с мыслями. Но сосредоточиться не удавалось. То ли из-за духоты в зале, то ли из-за большого количества спиртного у нее разболелась голова. Огоньки свечей начали странно расплываться. Оглядевшись, она попросила официанта принести графин воды. Когда воду принесли, она наполнила стакан и жадно осушила его одним длинным глотком.
Кто-то подошел к столику и положил руки на спинку стоящего напротив стула.
Флора узнала эти руки. Она подняла глаза и оказалась лицом к лицу с Хью Кайлом.
Ее первой реакцией была радость: такая огромная, что лишала слов, лишала дыхания.
– Добрый вечер, – сказал он.
В плаще он казался крупнее, чем обычно. Значит, вошел с улицы, а не встал из-за одного из столиков, догадалась Флора.
– Что вы здесь делаете? – спросила она, не пытаясь скрыть радость в голосе.
– Я пришел, чтобы отвезти тебя домой.
