– Почему?
– Потому что, дорогая моя Прю, если ни Лесли Коллису, ни Аннабель Шарлотта не нужна, тогда я сам могу ее удочерить.
Я потрясенно посмотрела на Дэниела:
– Но тебе не позволят.
– Почему?
– Ты не женат.
– Закон изменился. Теперь усыновить ребенка может и один человек. Конечно, придется походить по судам, на пути встретится множество бюрократических преград, но тем не менее это возможно. При условии, что Аннабель согласится, а я не вижу причин мне препятствовать.
– Но тебе же негде жить!
– Есть. Льюис Фэлкон уехал на юг Франции, чтобы поработать там пару лет, он сказал, что сдаст мне в аренду свой дом в Лэнионе и студию, если нужно. Поэтому я буду рядом. Вряд ли у меня получится перевезти к себе Шарлотту до тех пор, пока в суде не решится вопрос об удочерении, но я надеюсь, что Фиби пока побудет ее приемной матерью.
– Все это кажется… Ох, Дэниел, все это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Знаю. Как я и сказал, самое необычное, что в итоге мы с Лесли Коллисом стали чуть ли не друзьями. Мы словно поняли друг друга. Даже пошли вместе пообедать в захудалый ресторанчик, где его не могли увидеть коллеги с таким оборванцем, как я. А в конце обеда произошла еще одна нелепая сцена, когда мы оба пытались оплатить счет. Никто из нас не хотел оставаться в долгу. Поэтому мы решили заплатить поровну. А потом вышли из ресторана и попрощались, и я пообещал держать его в курсе. Он вернулся в офис, а я сел в такси и поехал в галерею к Питеру Чэсталу.
Я понял, что мне нужно нанять хорошего юриста, но у меня и плохого никогда не было, потому что Питер всегда все делал за меня. Как никогда не было и бухгалтера, и банковского представителя или агента. Питер всем управлял с того самого первого дня, когда я пришел к нему от Чипса, еще совсем незрелый и неопытный. Он был чудесным. Познакомил меня со своим юристом, потом выяснил, сколько денег мне полагается, что оказалось в десять раз больше того, что я ожидал. Затем объяснил, что пора мне привыкать к новой роли семейного человека, преодолеть наконец страх перед техникой и купить себе машину. Я так и сделал. Мы с Питером поужинали, после чего я понял, что жду не дождусь встречи со всеми вами, поэтому сел в машину и приехал в Корнуолл.
– А Шарлотта и Фиби даже не здесь, – расстроилась я.
Но Дэниел лишь возразил:
– И хорошо, что их пока нет. Ведь самое важное мне нужно сказать тебе. Скорее не сказать, а спросить. Я собираюсь в Грецию. Примерно через десять дней. Я говорил тебе о домике на Спецесе и уже предлагал поехать со мной, но теперь прошу еще раз. Я забронировал два билета до Афин. Если Лили и Фиби смогут справиться с Шарлоттой, ты поедешь со мной? – (Домик в форме сахара-рафинада, который, как я повторяла себе, я никогда не увижу. Терраса из известняка с геранью и яхта с парусом, похожим на крыло чайки.) – Прю, поехали со мной.
Мои мысли понеслись вперед. Мне нужно будет много чего сделать, устроить все, предупредить людей. Мать. Маркуса Бернштейна. И еще придется написать письмо бедному Найджелу Гордону.
– Да, – ответила я.
Наши взгляды встретились. Дэниел вдруг улыбнулся:
– Как мало мы знаем друг друга. Это ты сказала или я?
– Ты.
– После двух недель в Греции мы будем знать друг друга гораздо лучше.
– Думаю, да.
– А после… после того как мы вернемся домой, может, подумаем о том, чтобы вместе поехать в Лэнион. Сперва нам нужно будет пожениться, но необязательно думать об этом прямо сейчас. Так лучше. Нам незачем сразу же давать друг другу клятвы, правда?
Большего мне и не надо. И по тому, как Дэниел смотрел на меня, я поняла, что он чувствует то же самое.
Я тоже улыбнулась.
– Нет, – сказала я ему. – Незачем.
Когда такси мистера Томаса вернулось с Фиби и Шарлоттой и всеми их покупками, мы еще сидели в кухне, однако больше не по разные стороны стола. Мы услышали шум этого доисторического автомобиля, сворачивающего к воротам, и вместе вышли встретить их.
Мистер Томас был поражен машиной Дэниела, так неожиданно припаркованной перед домом и мешающей такси развернуться. Фиби уже вышла из такси, эффектная в своем коричневом твидовом плаще, и пыталась дать водителю указания:
– Немного налево, мистер Томас. Нет, в смысле не налево, а направо…
– Фиби, – позвал Дэниел.
Она повернулась и увидела его.
– Дэниел!
Мистер Томас и его проблемы были тут же позабыты. Рассерженный, он выключил мотор и остался сидеть в машине, оказавшись в ловушке, нос к носу с автомобилем Дэниела, а задние колеса почти упирались в красный кирпич бордюра.
Дэниел пошел Фиби навстречу. Они крепко обнялись, ее шляпа съехала набок.
– Ах ты, негодяй! – Здоровым кулаком она толкнула его в плечо. – Где ты пропадал?
Но она не дала ему времени ответить, потому что в этот момент за его плечом увидела меня в фартуке Лили: я улыбалась до ушей, но ничего не могла с собой поделать. Она отпустила Дэниела и подошла ко мне, и, хотя она не знала о происходящем, я увидела собственную радость, отраженную на ее лице. Мы обнялись и рассмеялись, потому что Дэниел вернулся и все наконец встало на свои места.
И Шарлотта. В ту самую секунду мы вспомнили про Шарлотту. Посмотрели, как она осторожно выходит из-за старого автомобиля, с кучей коробок и пакетов. Я знала, что девочка наблюдает за нами и старается держаться в стороне, говоря себе, что она непричастна к этому славному воссоединению. Шарлотта медленно закрыла дверцу автомобиля. Когда же повернулась, уткнувшись подбородком в верхний сверток, то оказалась лицом к лицу с Дэниелом. Девочка неторопливо подняла голову, чтобы посмотреть на него. Глаза ее за стеклами совиных очков оставались неподвижными. На секунду воцарилась тишина. Они с Дэниелом лишь смотрели друг на друга. А затем он улыбнулся и сказал:
– Здравствуй, моя милая. Я вернулся.
Он распахнул объятия. Большего и не нужно было.
– Ах, Дэниел…
Гора свертков посыпалась на землю. Шарлотта бросила покупки и кинулась к Дэниелу. Он подхватил ее на руки и закружил, а пакеты под ногами остались лежать, совершенно позабытые.
