Вспомнила небольшой домик матери в Лондоне, спальню, которую она украсила специально для меня. Одежду, которую мне покупала, – я могла выбирать ее сама. Как весело было ходить на танцевальные занятия зимой, на рождественские вечеринки, как меня водили на пантомиму в Палладиум и на «Спящую красавицу» в Ковент-Гарден.
Вспомнила покупки в «Харродсе», мучительный выбор школьной формы, а в качестве награды – шоколадный коктейль возле автомата с газировкой. Летние прогулки по Темзе на катере, с небольшой компанией друзей, и предвкушение от посещения Тауэра.
А еще, как всегда, Корнуолл и Пенмаррон. И Фиби.
«Ах дорогая, как я рада снова видеть тебя!»
Фиби. Меня внезапно охватила беспричинная тревога за нее. Она взвалила на себя огромный груз столь импульсивно, с такой любовью… Ей шестьдесят три года, она только упала с проеденного червями стула и сломала руку. А если бы она сломала не руку, а ногу или шею? Если бы, не дай бог, ударилась головой и лежала на полу студии без сознания и никто бы не стал искать ее? Мое воображение понеслось дальше, рисуя еще более страшные картины.
Я представила Фиби за рулем ее старой машины. Тетя никогда не была слишком внимательной, потому что отвлекалась на происходящее на улицах, иногда даже выезжая на встречную полосу. Фиби считала, что раз она сигналит, то ничего ужасного не случится.
А если у нее будет сердечный приступ и она умрет? Всякое бывает, почему так не может быть и с Фиби? Вдруг летним днем пойдет понырять со старой дамбы, как она любит делать. Допустим, прыгнет в воду в своем старомодном купальнике и в шапочке для плавания и не вынырнет? Не было конца и края всем возможным несчастным случаям. Если что-то произойдет с Фиби, кто позаботится о Шарлотте? Мои мысли вновь понеслись вперед, пытаясь найти решение этой гипотетической проблемы.
Кто останется с ней? Я? Поселю ее в своей подвальной квартире в Ислингтоне? Или моя мать? Или же отец? Он из тех, кто приютит любого нуждающегося. Я представила Шарлотту в Уиндиэдже, но девочка совершенно не вписывалась в эту картину. Моя молодая мачеха, конечно, будет рада любому ребенку, кто станет ездить верхом на ее лошадках, чистить стойла и упряжь и ходить на охоту, но она найдет мало общего с девочкой, желающей лишь играть на кларнете и рисовать.
Эти мрачные мысли могли преследовать меня бесконечно, но к реальности вернул гудок утреннего поезда из Порткерриса, что прогромыхал в тоннеле за домом. Он появился на изгибе одноколейной дороги и остановился на станции, напоминая игрушечный, который заводят ключом. Поезд немного постоял там, после чего раздался свисток, кто-то взмахнул зеленым флажком, и он тронулся, отъезжая от станции и оставляя на пустой платформе одинокую фигуру.
Дэниел. Он приехал на пикник.
Как только поезд освободил путь, Дэниел спрыгнул на рельсы, перелез через ограду и стал спускаться по дороге, минуя небольшую якорную стоянку, где в прилив колыхались на воде лодки, после чего направился к старой дамбе. Он был в синих джинсах, темно-синем свитере, белой холщовой рубашке.
Я смотрела, как Дэниел приближается, путаясь в длинных ногах, руки в карманах. На мгновение понадеялась, что он окажется именно тем человеком, к которому я смогу броситься со всеми своими проблемами, как бросалась в объятия папы на вокзале Ньюкасла. Мне хотелось, чтобы меня обняли, успокоили, сказали, что любят. Хотелось поделиться с ним событиями этого долгого утра и услышать, что ничего страшного не случилось, что мне не нужно беспокоиться, что он сам со всем разберется…
Но Фиби, которая любила Дэниела, была мудрее меня.
«Доверь ему повседневные решения и обязанности – и я не смогу предсказать, как он себя поведет».
Лишь бы он не оказался именно таким человеком. Я хотела, чтобы он взял на себя ответственность. Еще тогда. Смотрела, как Дэниел идет к дому, и понимала, что если сказанное Фиби окажется правдой, то этот момент станет началом конца. Нет-нет, он обязательно разрешит все проблемы, примет необходимые решения и составит план действий. Я представила картину в замедленной съемке и в размытом фокусе: Дэниел заходит сквозь ворота в живой изгороди эскаллонии, широким шагом взбегает вверх по зеленому склону, обнимает Фиби, подхватывает на руки дочь, зовет меня в открытое окно, чтобы вместе распланировать будущее. Над нами витают звуки скрипки. На экране появляется надпись «Конец». Бегут титры, и все мы живем долго и счастливо.
«Не мечтай о Дэниеле впустую. Скорее всего, мечты не сбудутся». И вот реальность. Фиби отводит Дэниела в сторону, откровенно рассказывает ему, что произошло. «Больше никаких секретов, Дэниел. Аннабель уехала, и Шарлотта никому не нужна. Твоя дочь никому не нужна».
А он? Что сделает он? Я не хотела об этом думать. Не хотела знать, что произойдет дальше.
Дэниел пропал из виду, скрывшись за склоном и высокой изгородью. Я закрыла окно и развернулась. В зеркале над туалетным столиком увидела свое отражение – выглядела я так ужасно, что следующие пять минут лихорадочно пыталась исправить ситуацию. Протерла лицо горячим полотенцем, отмыла руки лавандовым мылом Фиби, причесалась. Достала из ящика свежую хлопковую рубашку, переобулась, нанесла на ресницы тушь, подушилась.
– Прю! – раздался голос Шарлотты.
– Я в спальне!
– Можно войти? – Дверь открылась, в проеме появилось ее личико. – Здесь Дэниел.
– Я видела, как он сошел с поезда.
– Но Фиби отвела его в студию. Сказала, что хочет показать ему что-то, принадлежавшее Чипсу. Вроде бы минут на десять. Какой чудесный аромат!
– Это «Диор». Я всегда ими пользуюсь. Хочешь?
– А вы не против?
– Нет, только все не вылей.
Шарлотта брызнула на себя духами, вдыхая аромат с выражением блаженства на лице. Я подняла расческу и пригладила ее волосы, выпрямляя пробор и поправляя пластмассовую заколку.
Когда закончила, то объявила:
– Наверное, нам пора спуститься в кухню и собрать корзину для пикника. Найди-ка свои резиновые сапоги и плащ.
– Но сегодня не будет дождя.
– Это Корнуолл… никогда не известно, что будет дальше.
Фиби нашла нас в кухне. Я увидела ее в окно: она медленно шла по кирпичной дорожке, которая вела от садовой стены и студии. Шла как старуха. Она была одна. Фиби миновала дверь, ведущую из сада, и увидела нас. Она сообщила нам, что Дэниел уехал. Он не сможет пойти с нами на пикник и сильно извиняется.
– Но он же обещал… – повторяла Шарлотта, готовая вот-вот расплакаться. – Он же обещал, что поедет…
Фиби не могла смотреть мне в глаза.
Мы не поехали в Пенджизал. К тому моменту ни у кого не было настроения. Мы организовали пикник на месте, в саду Холли-коттеджа. И так и не увидели тюленей.
Только вечером я смогла поговорить с Фиби наедине. Шарлотта увлеченно смотрела телевизор, а я поймала тетю у раковины.
