«Будто лучший в мире отец». Я представила Чипса с трубкой во рту: как он слушал, когда юный Дэниел рассказал ему об Аннабель и ребенке. Аннабель, с ее темными волосами, лицом как у кошки, серыми глазами и загадочной улыбкой.
«Это твой ребенок, Дэниел».
В моей голове звучали и другие голоса. Лили Тонкинс: «Миссис Толливер совсем не утруждает себя заботами о девочке, пусть хотя бы наймет кого-нибудь». Лили говорила с презрением, одновременно срывая злость на миске с тестом.
А еще я слышала свою мать – она сердилась, что я не подходила под ее шаблон, который она так старательно вырезала для меня.
«Ну правда, Прю! Не понимаю, чего тебе еще нужно».
Я объясняла, что мне не нужно ничего особенного. Но было такое слово «прозорливость». Столь странно звучащее слово, что я как-то раз уточнила его значение.
«Прозорливость – способность к неожиданным счастливым открытиям».
Итак, я открыла для себя Дэниела. Смотрела, как он идет от небольшой станции вдоль старой дамбы ко мне, в мою жизнь. А этим вечером он заметил: «Мы мало знакомы».
Он говорил правду. Мы знали друг друга лишь день. Или два. Слишком короткий срок; по мнению большинства, за это время не могут возникнуть серьезные отношения.
Но все было иначе. Минуты и события чудесным образом переплелись. Мне казалось, будто за последние сутки я прожила с Дэниелом целую жизнь. Все никак не могла взять в толк, что не знала его вечность, что две наши параллельные вселенные еще не сплелись воедино, словно волокна в шерстяной нити.
Хотела, чтобы все было именно так. Приготовилась к тому, что он пойдет своим путем, а я отпущу его, как Фиби. Я ведь достаточно мудра для этого. Конечно, я не хотела терять Дэниела. И знала, что все против меня. Отчасти из-за того, кем был Дэниел – неугомонным, пребывающим в вечном поиске художником. Ему всегда будет желанна свобода. Но больше всего страшили воспоминания об Аннабель, о Шарлотте.
Шарлотта. Что ей пришлось вытерпеть рядом с мужчиной, который не был ее отцом и знал об этом? Он провел в поезде совсем мало времени, но успел вызвать во мне стойкую неприязнь. Мне не понравилось, как он выражал свое недовольство и отсутствие любви к этой маленькой девочке, особенно когда сунул ей десятифунтовую купюру, словно оплачивал тягостный долг.
И Аннабель. Она стала причиной такого количества несчастий! «Разве будет весело, если она не оставит после себя след вины и угрызений совести!» У нее прекрасно это получалось благодаря изменчивым страстям, разрушительным, словно ураган. А теперь ураган поднимался вновь, и меня это пугало, ведь он мог развести нас с Дэниелом в разные стороны навсегда.
«Я не могу постоянно убегать от своих мыслей».
Внезапно я подумала о домике в Греции, похожем на кубик рафинада. Он стоял над морем, с белокаменной террасой и яркой геранью. В моей голове пронеслись давно забытые недоученные строки стихотворения:
Любимая, не видать нам страны лета,
что за морем этим…
На каминной полке часы пробили одну серебристую нотку: час ночи. Я поставила пустую чашку из-под кофе и с усилием встала из глубокого удобного кресла Чипса. Все еще не желая ложиться спать, подошла к радио и повертела ручки в поисках музыки. Отыскала классическую популярную мелодию из времен моего отрочества:
Боже, благослови тебя,
Ведь снова я живу,
Спасибо Богу, я Его благодарю.
Игрушечная карусель все еще стояла на столе там, где с ней играла Шарлотта. Ее так и не убрали в шкаф. Я собралась исправить это, боясь, что пыль осядет на старом механизме и повредит его. Нельзя допустить, чтобы карусель сломалась или ее забыли, перестали играть.
«Даже не знаю, какой зверь мой любимый…»
Внезапно я завела ручку и мягко отпустила рычажок. Пестрые животные стали медленно, успокаивающе кружиться, их сверкающие уздечки блестели в свете огня, словно елочные украшения.
Без тебя
Нет в жизни ни красок, ни рифмы,
Как ноты, что разбились о рифы.
Предстоял новый день. Я не понимала, предвкушала ли его или страшилась. Слишком многое было на кону. Наверняка знала лишь одно – что мы втроем поедем в Пенджизал смотреть тюленей. А что будет после – представить себе не могла, только надеялась на лучшее. Я переживала за Дэниела. За Шарлотту. И пусть эгоистично, но и за себя.
Механизм карусели остановился, платформа тоже. Я подняла ее со стола и убрала в шкаф. Закрыла дверцы на ключ. Поставила перед камином решетку, выключила радио, свет. Окруженная темнотой, пошла наверх.
Проснулась часов в семь под крик огромной чайки, объявляющей начало нового дня с крыши студии Чипса. Очерченное окном бледно-голубое небо, подернутое дымкой жаркого летнего дня, напоминало картину в раме. Ветра не было, никаких звуков, только крик чайки и шепот прибывающей воды, заполняющей песчаные канавки залива. Встав, я подошла к окну, в которое тянуло утренней прохладой и запахом водорослей, просмоленных канатов и соли, принесенным с океана. Для пикника лучшего дня и не придумать.
Я оделась, спустилась в кухню, сварила себе кофе и приготовила завтрак для Фиби. Поднялась к тете и увидела, что она уже проснулась. Фиби откинулась на подушки, однако не читала, а просто любовалась теплым солнцем этого идеального утра, прогнавшего остатки тумана.
Я поставила ей на колени поднос с завтраком.
– В такое утро, – заявила она, – ты понимаешь, насколько стар. С добрым утром, дорогая. – Мы обменялись поцелуями. – Какой чудесный день для пикника.
– Фиби, поехали с нами.
Она задумалась.
– Смотря куда вы едете.
– Дэниел собирается показать нам дорогу до Пенджизала. Он сказал, что там есть каменистый бассейн, куда приплывают тюлени.
– Ах, там так красиво! Ты будешь в восторге. Но человеку с одной рукой рискованно ходить по скалистой тропе. Я доставлю вам много хлопот, если потеряю равновесие и сорвусь со скалы в море. – От одной этой мысли она зашлась хохотом. – Однако дорога вниз по склону от фермерского домика просто волшебная. Повсюду растет дикая фуксия, а летом гудят стрекозы. Какую еду вы возьмете? Сэндвичи с ветчиной? У нас есть ветчина? А можно сделать бутерброды с курицей? Со вчерашнего вечера так много осталось! Интересно, дозвонился ли Дэниел до Льюиса Фэлкона. Я слышала, что ему принадлежит самый красивый дикий сад в Лэнионе.
Фиби болтала обо всем на свете, как всегда перескакивая с одной интригующей темы на другую. Я могла сейчас отвлечься от поездки, потерять чувство времени и просидеть все утро на мягкой кровати Фиби. Но когда кофейник опустел, а сквозь открытое окно в комнату проникли косые солнечные лучи, я услышала, как хлопнула внизу кухонная дверь, значит на своем велосипеде приехала Лили Тонкинс.
