– Она говорила о своем муже?
– О Лесли Коллисе? Не слишком много. Ходили слухи, что она вышла за него ради денег, да и отзывалась о нем без особой любви. Меня это не волновало. Я не хотел ничего про него знать. Не хотел и думать о нем. Чтобы не испытывать угрызений совести. Если задаться целью, можно отодвинуть в сторону все мучительные терзания. Я и не подозревал, что обладаю такой способностью. Так жить было намного проще.
– Думаю, в двадцать лет и нужно жить подобным образом.
– Вы говорите, как умудренная опытом старушка, – улыбнулся Дэниел. – Как Фиби.
– Жаль, что я не она.
Дэниел все еще расхаживал взад-вперед по красивой комнате, как тигр в клетке.
– Все случилось примерно в это же время года, в середине сентября. Только не было такого дождя. Солнечные теплые деньки не отступали. Меня ошарашило заявление Аннабель, что она возвращается в Лондон. Мы снова были на пляже. Много плавали. Стоял вечер, время прилива. Нефритовые волны накатывали на теплый песок. Мы сидели и курили, и Аннабель между делом сообщила о своем возвращении в Лондон. Я ожидал полного опустошения, но опустошен не был. Даже испытал некоторое облегчение. Мне уже хотелось остановиться, пока наши отношения еще приносили удовольствие. Я боялся, что мы попросту очерствеем. Тем более мне пора было возвращаться к работе. Живопись всегда занимала в моей жизни самое большое место, и меня вновь потянуло к рисованию. Я хотел отгородиться от всего и сосредоточиться на своем занятии, раствориться в нем. Год обучения у Чипса как раз подходил к концу. Мне хотелось путешествовать, учиться. Я планировал поехать в Америку.
Я забормотал какие-то банальности, но Аннабель перебила меня. Тогда она и сообщила, что ждет ребенка. «Дэниел, это твой ребенок», – сказала она.
Понимаете, я был юн и незрел, и подобная перспектива до ужаса испугала меня. Женщина, забеременевшая от меня. Женщина, на которой я не хотел жениться. Установление отцовства, разъяренные родители, свадьба под дулом пистолета. Кошмар! И вот самое страшное случилось, правда вовсе не в таком виде. Аннабель что-то говорила, а до моего парализованного мозга вдруг дошло, что она ничего от меня не хотела. Не хотела, чтобы я выступил как соответчик в разводе, не хотела, чтобы мы тайно сбежали, не хотела, чтобы я женился на ней. Не хотела денег.
Я подумал, что должен быть какой-то подвох. Когда Аннабель наконец замолчала, я спросил: «А как же твой муж?» Она рассмеялась и заявила, что тот не станет задавать вопросов. Я не поверил. Ни один мужчина не примет чужого ребенка. Но Аннабель твердила, что Лесли Коллис примет, чтобы спасти свою честь. Больше всего на свете он боялся показаться глупцом. Ему было важно мнение коллег, других людей. Он создал крепкий образ здравомыслящего человека и не позволил бы никому его разрушить. Затем Аннабель заметила выражение моего лица и рассмеялась. «Не беспокойся, Дэниел. Он не придет к тебе с пистолетом», – пообещала она. «Но это же мой ребенок», – ответил я. Она выбросила сигарету и убрала волосы с лица. «Ах, не переживай за ребенка. У него будет хороший дом». Она словно говорила о собаке.
Дэниел застыл, прекратив метаться по комнате. Он остановился в самом центре и заглянул в стакан. На дне еще остался виски. Он быстро запрокинул голову и допил его. Я надеялась, что Дэниел не станет наливать себе новую порцию. Казалось, он готов напиться до потери сознания. Однако он поставил пустой бокал на холодильник, после чего заметил, что уже стемнело, подошел к окну и задернул тяжелые шторы, отгораживая нас от ненастного вечера.
Потом повернулся ко мне:
– Вы молчите.
– Не могу придумать ничего умного.
– Вы потрясены?
– Не очень подходящее слово. Я не в том положении, чтобы испытывать шок. Да и вообще не имею права высказывать свое мнение. Но все же сочувствую.
– Я еще не все вам рассказал. Хотите услышать остальное?
– Если вы того желаете.
– Пожалуй, что желаю. Я… уже давно не был так свободен. Не знаю, смогу ли остановиться теперь, даже если захочу.
– Вы никому об этом не говорили?
– Говорил. Чипсу. Сперва сомневался, но не смог промолчать. Во-первых, мне было очень стыдно. Лесли Коллис не единственный мужчина, кто боится показаться глупцом. Но я никогда не умел скрывать своих чувств. Несколько дней вел себя нелепо, бродил по студии, из рук все валилось. Чипс не выдержал и припер меня к стенке, спрашивая, что, черт подери, происходит? И тогда я ему все вывалил. Он слушал не перебивая, не проронил ни словечка. Просто сидел в своем старом протертом кресле, курил трубку и слушал. А когда я закончил изливать душу, то испытал невероятное облегчение и удивился, почему не поделился с ним раньше.
– И что он сказал?
– Сперва ничего. Просто курил, уставившись в пустоту. Размышлял. Не знаю, о чем он думал. Я уже ожидал, что он скажет мне собрать вещи и покинуть стены Холли-коттеджа, чтобы далее не осквернять их. Наконец он вытряхнул из трубки пепел, кинул ее в карман и заявил: «Молодой человек, думаю, вас провели». И он рассказал мне про Аннабель: что она всегда вела себя непристойно, даже распущенно. Это лето не стало исключением. Что до ребенка, то, помимо меня, был еще один мужчина, фермер из Фалмута, женатый, семьянин. Чипс считал, что именно он может оказаться отцом. И Аннабель знала об этом.
Когда он мне это сообщил, я еще больше растерялся. Отчасти испытывал облегчение. Но в то же время чувствовал себя обманутым. Моя гордость сильно пострадала. Я понимал, что поступаю плохо по отношению к Лесли Коллису, но эта новость подорвала мое недавно обретенное самолюбие, ведь Аннабель встречалась и с другим мужчиной. Низко, не так ли?
– Нет. Ваши чувства понятны. Но зачем уверять вас, что ребенок ваш?
– Я задал Чипсу тот же вопрос. По его словам, Аннабель всегда себя так вела. Разве будет весело, если она не заставит мужчину почувствовать вину и угрызения совести! Невероятно, да?
– Мне это тоже кажется невероятным. Но если так сказал Чипс, то, наверное, это правда.
– И я так решил. Тем же вечером Чипс пошел встретиться с Аннабель. Он все с ней обсудил. Явился в Уайт-лодж и дотошно расспросил ее. Сперва она возражала, настаивая, что ребенок мог быть лишь моим. Но Чипс сказал ей то, что сообщил мне. О другом мужчине. А когда назвал его имя, Аннабель сдалась: она призналась, что это могло оказаться правдой и ребенок не обязательно мой. Просто ей хотелось считать именно так. Больше я с ней не виделся. Несколько дней спустя она вернулась в Лондон вместе с сыном и няней. И мы с Чипсом сошлись на том, что и мне пора отправляться в путь. Я и так долго откладывал эту поездку.
– А Фиби обо всем этом знает?
– Нет. Я не хотел, чтобы она знала. Чипс согласился, что так будет лучше. Поскольку никаких последствий не ожидалось, то ни к чему было расстраивать ее или создавать проблемы с миссис Толливер. Пенмаррон – маленькая деревушка. Жизнь Фиби и Чипса продолжалась, они принадлежали к здешнему тесному кругу.
