Швейцар уперся в нас холодным взглядом, потом узнал Дэниела и тут же сменил выражение лица.
– Сэр, добрый вечер.
– Добрый вечер, – отозвался Дэниел и пошел прямиком к бару.
Это был мой первый визит в «Касл», и хотелось не спеша все рассмотреть. Здесь имелся кабинет для постояльцев, а дальше сквозь распахнутые двери виднелась комната для карточных игр, с тяжелыми шторами и жарко пылающим камином. Там, возле горящего камина, четыре дамы играли в бридж за специальным столиком. Я на мгновение замерла, мое внимание было приковано к ним: эта сцена напоминала некую пьесу из тридцатых годов. Мне показалось, я уже где-то видела подобное – длинные парчовые шторы, стулья, обитые ситцем, декорации в виде изящной цветочной композиции.
Дамы были одеты весьма подходяще: в кашемировые кардиганы, с нитями отборного жемчуга на шеях. Одна из леди курила сигарету с длинным мундштуком из слоновой кости.
– Два без козырей.
– Прю. – Дэниел, не дождавшись, вернулся за мной. – Пойдемте.
Я собиралась последовать за ним, но тут дама, сидевшая ко мне лицом, подняла глаза. Наши взгляды встретились, но я не сразу осознала, что мы знакомы.
– Прю? – Она вежливо изобразила радость при виде меня. – Какая неожиданность!
– Здравствуйте, миссис Толливер.
– Что ты здесь делаешь?
Мне не хотелось вдаваться в подробности и беседовать с ними, но выбора не было.
– Просто осматриваюсь. Никогда здесь раньше не была.
Когда я прошла в комнату, другие игроки оторвались от карт и окинули меня внимательными взглядами, улыбаясь, но не упуская из виду ни детали – ни растрепанных волос, ни старого пуловера, ни линялых джинсов.
Миссис Толливер положила карты и представила меня своим подругам.
– …Пруденс Шеклтон. Вы ведь знаете Фиби Шеклтон, которая живет в Пенмарроне. Так вот, Прю ее племянница…
– Да-да, как чудесно, – пробормотали дамы, каждая по-своему, очевидно желая поскорее вернуться к игре.
– Прю вчера была столь добра к Шарлотте. Она приехала с ней на поезде из Лондона.
Дамы одобрительно улыбнулись. Я с грустью подумала о том, что не вспоминала о Шарлотте целый день. Мне вдруг стало стыдно, и это ощущение не смягчалось видом миссис Толливер, которая сидела здесь и спокойно играла в бридж.
– А где, кстати, Шарлотта? – спросила я.
– Дома. С миссис Карноу.
– Она в порядке?
Миссис Толливер пронзила меня ледяным взглядом:
– А есть причина, по которой она должна быть не в порядке?
Я остолбенела.
– Никакой причины… – Мы встретились взглядами. – Просто в поезде она казалась несколько притихшей.
– Она всегда такая. Ей обычно нечего сказать. А как поживает Фиби? Сломанная рука не беспокоит? Ну и хорошо. Она тоже приехала?
– Нет. Я просто кое-кого подвезла… Он здесь остановился…
Тут я вспомнила про Дэниела, стоявшего за моей спиной. В растерянности я повернулась, чтобы вовлечь его в наш разговор и представить миссис Толливер.
– Дэниел, это миссис…
Но его там не было. Я увидела лишь открытые двери и пустое фойе.
– Ваш друг только взглянул на нас и тут же убежал, – заметила одна из женщин.
Я обернулась и увидела, что они хихикают, будто сказали шутку, и тоже улыбнулась:
– Как глупо. Я думала, что он еще здесь.
Миссис Толливер снова подняла карты и аккуратно расправила их веером.
– Была очень рада тебя увидеть, – заявила она.
Неожиданно я покраснела, извинилась и попрощалась.
В фойе Дэниела не было, но я заметила вывеску коктейльного бара и направилась туда. Где, собственно, и нашла его. Спиной ко входу на барном стуле сидела одинокая фигура.
– Почему вы так убежали? – возмутилась я.
– Дамы за игрой в бридж – это не для меня.
– И не для меня тоже, но иногда нужно и разговаривать с людьми. Мне было так неловко. Я собиралась вас представить, а вы испарились. Это была миссис Толливер из Пенмаррона.
– Знаю. Выпейте.
– Если вы знакомы с миссис Толливер, это тем более грубо.
– А вы будто составитель правил этикета. Почему меня должна волновать эта миссис Толливер? Нет, не говорите, мне все равно. Я пью скотч. А вы что будете?
– Не знаю, хочу ли я что-то пить.
Я все еще была на взводе.
– Мне казалось, что мы собирались выпить.
– Хорошо. – Я забралась на стул рядом с ним. – Тогда я буду лагер.
Он заказал мне пива. Мы погрузились в молчание. С зеркальной стены за полками с алкоголем на нас смотрели наши отражения. Дэниел достал сигару и зажег ее. Бармен поставил передо мной лагер и бросил пару фраз о погоде. Он подал нам тарелочку с арахисом. Когда он ушел в дальний конец барной стойки, Дэниел сказал:
– Хорошо, извините меня.
– За что?
– За то, что оскорбил миссис Толливер и что некрасиво повел себя с вами. Я часто поступаю как мерзавец. Лучше узнать об этом сейчас, перед тем как начнется наша дружба навеки.
Он посмотрел на меня и улыбнулся.
– Вы не оскорбили ее, – возразила я и добавила: – Если уж быть совсем честной, мне она тоже не нравится.
– Как же оказалось, что вы так близко с ней знакомы?
– Разговор у столика для игры в бридж еще не говорит о близком знакомстве.
– Но вы ведь хорошо ее знаете?
– Не так уж. Зато моя мама раньше играла с ней в бридж, когда мы приезжали погостить у Фиби. А вчера я ехала на поезде из Лондона с ее маленькой внучкой, Шарлоттой Коллис. Ее мать – Аннабель Толливер. Девочка сидела рядом со мной с таким несчастным видом, вот я и решила позвать ее на обед. Возникла… – я не захотела вдаваться в подробности о печальной ситуации Шарлотты, – кое-какая проблема в ее пансионе, поэтому она приехала на неделю к миссис Толливер. Фиби говорит, что девочка очень одинока, обычно она все время проводит в Холли-коттедже, чтобы иметь возможность с кем-нибудь поболтать.
Дэниел молча курил сигару. Я подумала, не надоела ли ему своими скучными рассказами, и взглянула на него – вдруг он вежливо сдерживает зевоту? Но ничего такого не было. Он просто сидел, оперевшись локтем о барную стойку. На лице, повернутом в профиль, не отражалось никаких эмоций, взгляд был опущен. От сигары ароматными кольцами поднимался дым.
Я сделала глоток холодного вкуснейшего лагера.
– Со слов Фиби, миссис Толливер не слишком хотела, чтобы внучка осталась у нее. И даже не явилась на станцию встретить Шарлотту, поэтому мы вместе ехали в такси мистера Томаса. А сегодня миссис Толливер играет в бридж, а ребенка оставила с домоправительницей. Вряд ли Шарлотте сейчас весело. Ей всего десять. Она должна играть с другими детьми.
