– Нет, виноват я один. Мне нужно было думать…
Джон стоял в остывающей комнате, глядя на брата своего отца, испытывая к нему жалость и любовь, которые в эту минуту никак не могли помочь Родди. Он был безутешен.
Полено рассыпалось в потухающем камине. Часы показывали четверть первого.
Джон сказал:
– Почему ты не идешь спать? Джесс постелила нам всем наверху. Нет никакого смысла сидеть здесь и дальше.
Родди протер рукой глаза.
– Да, – наконец произнес он. – Смысла нет никакого. Боюсь только, что не смогу заснуть. В таком случае… – Он замолчал. Затем помешал прогоревшие угли и сверху положил еще дров. Через минуту дрова занялись, и язычки пламени стали лизать сухую кору. Родди угрюмо уставился на них.
– Все позади, – твердо сказал Джон. – И хватит об этом. Все кончено. И если это хоть как-то утешит тебя, подумай о том, что ты потерял все, что у тебя было.
– Это не важно. Вещи для меня мало что значили.
– Почему бы тебе не выпить?
– Я не хочу пить.
Джон постарался не выдать своего удивления.
– Ты не будешь возражать, если я выпью?
– Ради бога.
Джон налил себе немного бренди и долил стакан доверху содовой. Сидя лицом к дяде, он поднял стакан:
– Твое здоровье.
Грустная усмешка засветилась в глазах Родди.
– Каким же истым шотландцем ты становишься.
– Я всегда таким был. Во всяком случае, наполовину.
Родди с трудом вылез из кресла, сказав:
– Оливер не вернулся из Лондона.
– Вероятно, нет.
– Хотел бы я знать почему.
– Не имею представления.
– Думаешь, он еще приедет?
– Тоже не имею представления. Я просто положил Викторию на свою кровать, и тут же пришла Джесс и занялась ею. Завтра мы непременно все узнаем.
– Он все-таки странный человек, – задумчиво сказал Родди. – Конечно умный. Может быть, немножко слишком умный. – Глаза их встретились. – Слишком умный для этой юной девушки.
– Пожалуй, ты прав.
– И тем не менее – у нее ведь ребенок.
– Могу сообщить тебе новость: Томас не ее ребенок.
Родди поднял брови:
– В самом деле? Ну ты меня удивил. – Он покачал головой. – Мир полон сюрпризов.
– У меня заготовлено для тебя еще несколько сюрпризов.
– Да что ты!
– Ты хочешь их услышать?
– Ну, выкладывай.
– Ты мне сейчас сказал, что не хочешь идти спать. Так вот, если нам суждено сидеть здесь всю ночь, мы могли бы о многом поговорить.
– Хорошо, – сказал Родди и приготовился слушать. – Ну, говори.
15. Среда
Джон Данбит, держа в руках поднос с завтраком, осторожно задом открыл дверь из кухни и направился через прихожую к лестнице и затем вверх по ступеням. На улице легкий ветерок, младший брат вчерашнего урагана, шевелил верхушки сосен и будоражил поверхность озера, покрывая ее рябью, но холодное красноватое солнце уже поднималось на бледно-голубом холодном небе, заглядывая в окна дома. Старый лабрадор Родди даже нашел яркий солнечный ромб на полу возле камина и лениво растянулся в нем, наслаждаясь скудным теплом солнечных лучей.
Джон пересек лестничную площадку и осторожно, с трудом удерживая поднос в равновесии на одной руке, постучал в дверь собственной комнаты. За дверью послышался голос Виктории:
– Кто там?
– Коридорный, – сказал Джон и открыл дверь. – Я принес тебе завтрак.
Она была еще в постели, но уже сидела, и вид у нее был бодрый, – вероятно, она проснулась какое-то время назад. Шторы были отдернуты, и первые слабые лучи солнца уже коснулись угла комода и окрасили золотом ковер.
– День обещает быть погожим, – сказал Джон и широким торжественным жестом опустил поднос ей на колени.
– Но мне не нужен завтрак в постель.
– Однако он уже прибыл. Как ты спала?
– Как будто меня напоили снотворным или наркотиком. Я как раз собиралась спуститься вниз. Дело в том, что я забыла завести часы, они остановились, и я даже не знаю, сколько сейчас времени.
– Почти половина десятого.
– Нужно было меня разбудить.
– Я решил, что тебе надо выспаться.
На ней была ночная сорочка, которую ей одолжила Эллен. Она была из крепдешина персикового цвета, вся в ажурной строчке и вышивке – когда-то она принадлежала Люси Данбит. Поверх нее вместо пеньюара была накинута белая шерстяная шаль. Спутавшиеся во время сна волосы лежали спереди на одном плече, а под глазами были похожие на синяки темные круги. В эту минуту она показалась Джону особенно хрупкой. Казалось, если взять ее в руки, она тут же рассыплется, как хрупкая фигурка из китайского фарфора. Она оглянулась.
– Это ведь твоя комната, правда? Проснувшись, я никак не могла понять, где я. Это твоя комната?
– Да. В тот момент это была единственная комната, где была застелена кровать.
– А ты где спал?
– В гардеробной дяди Джока.
– А Родди?
– В спальне Джока. Он все еще там. Вчера мы с ним проговорили до четырех утра, поэтому он сейчас сладко спит, наверстывая упущенное.
– А… Томас? – Голос ее прозвучал так, словно ей все еще трудно произнести его имя.
Джон придвинул стул и уселся, чтобы видеть ее лицо. Он вытянул свои длинные ноги и сложил руки на груди.
– Томас внизу, в кухне, сейчас Эллен и Джесс кормят его завтраком. Кстати, ты почему не ешь? Все остынет.
Виктория без особого энтузиазма оглядела яйцо, тосты и кофейник и сказала:
– Вообще-то, я не очень хочу есть.
– Ты просто ешь, и все.
Она неохотно принялась за яйцо, сняв скорлупу с верхушки. Потом снова положила ложку.
– Джон, я ведь даже не знаю, как все это случилось. Ну то есть как начался пожар?
– Никто толком не знает. Мы сидели в библиотеке и решили пропустить по стаканчику перед обедом, и Родди сказал, что он подбросил дров в камин, прежде чем уйти. Я думаю, дрова, разгораясь, трещали и искры сыпались на коврик перед камином, а потушить было некому. А тут еще поднялся жуткий ветер. Стоило одной искре разгореться, как вся комната запылала, как костер.
– Но когда вы поняли, что дом горит?
– Пришла Эллен сказать, что обед готов, и стала ворчать, что Томаса оставили одного. Я поднялся и пошел посмотреть, как он там. И увидел, что весь дом объят пламенем.
– Какой ужас! И что ты сделал? – тихо спросила она.
