Обнаружила Себастьяна там, где ожидала. Развалился на диване, удобно водрузив ноги в ботинках на журнальный столик, глаза полузакрыты, в руке бокал с вином. Улыбка, способная погубить обыкновенную женщину, изменила плоскости и углы смуглого лица, изогнула чувственные скульптурные губы, углубила цвет глаз под тяжелыми веками, золотистых, зорких, как у Луны. Длинная рука с тонкими пальцами лениво поднялась в древнем приветствии.
—Моргана, моя истинная любовь...
Всегда был слишком красив себе во вред, даже в детстве.
—Будь как дома, кузен.
—Спасибо, дорогая. — Он взмахнул бокалом. — Отличное вино. Твое или Аны?
Мое.
Поздравляю. — Себастьян поднялся изящно, как танцовщик.
Противно, что приходится задирать голову, глядя ему в глаза. Шесть футов три дюйма, на пять дюймов выше ее.
Держи. — Он протянул ей бокал. — Похоже, не помешает.
День был тяжелый.
Знаю.
Выпила бы вина, да зубы крепко стиснуты.
Терпеть не могу, когда ты суешь нос в мои мысли.
Этого и не требуется. — Руки вытянулись жестом фокусника. На мизинце сверкнуло кольцо с квадратным аметистом в затейливой золотой оправе. — Ты сама посылаешь сигналы. Когда злишься, то очень громкие.
Значит, сейчас ору во все горло. Поскольку она так и не выпила, он забрал бокал.
—Дорогая, я тебя не видел со дня Свечной мессы
[7]
. — Глаза смеются. — Ты по мне не соскучилась?
—Очень. Как бы часто кузен ее ни дразнил — а это продолжается с колыбели, — она его обожает. Хотя это не основание для слишком частого дружеского общения.
Занята была.
Слышал. — Он ущипнул ее за Подбородок, зная, что ее это бесит. — Расскажи о Нэше Керкленде.
Глаза Морганы гневно вспыхнули.
Черт побери, Себастьян, вытащи щупальца из моей головы.
Я не щупаю. — Обида изображена убедительно. — Я провидец, артист, а не соглядатай. Ана доложила.
А... — Моргана на секунду задумалась. — Извини. — Известно, что Себастьян, возмужав и обретя контроль, редко заглядывает в чужие мысли. Если не видит в том необходимости. — Нечего рассказывать. Он писатель.
Знаю. Думаешь, не любовался его фильмами? А к тебе у него что за дело?
Материал собирает. Хочет написать сказку о ведьме.
Сказку в смысле историю, я надеюсь?
Она подавила смешок:
Не ерничай.
Просто присматриваю за своей крошкой кузиной.
Не присматривай. — Моргана с силой дернула братца за волосы, падавшие на воротник. — Я сама о себе позабочусь. Он придет через пару часов, так что...
Отлично. Успеешь меня накормить. — Себастьян дружески обнял ее за плечи, понимая, что его выставят из дома, не позволив встретиться с писателем. — Я со своими родителями говорил в выходные.
По телефону?
Он потрясенно вытаращил глаза:
—Опомнись! Знаешь, сколько стоят звонки за океан? Положительно пойдешь по миру.
Она со смехом обхватила его за талию:
—Ладно, дам поесть, и проваливай.
Долго злиться на него невозможно. В конце концов, член семьи. Когда ты не такой, как все, семья порой единственное, на что можно положиться. За едой на кухне Себастьян изложил последние новости о ее родителях, дядях и тетках. Через час Моргана полностью успокоилась.
Сколько лет не видела Ирландию в лунном свете... — пробормотала она.
Соверши путешествие. Тебе все будут рады.
Может быть, совершу. В летнее солнцестояние.
Вместе можно отправиться. Ты, я и Анастасия.
Можно. — Она со вздохом отодвинула тарелку. — Проблема в том, что летом у меня самое горячее время.
Сама ввязалась в свободное предпринимательство. — Себастьян ткнул вилкой в оставшийся на ее тарелке добрый кусок свинины, отправил в рот.
Мне действительно нравится. Встречаешься с разными людьми, пусть даже среди них попадаются чокнутые.
Он налил вино в бокалы:
—Например?
Моргана с улыбкой облокотилась на стол:
—Был один, хуже чумы. Неделю за неделей ежедневно являлся. Заявил, будто знал меня в другой инкарнации.
Очень трогательно.
Угу. К счастью, ошибся, я его не встречала ни в одной прежней жизни. Однажды вечером пару недель назад, когда я закрывала магазин, он ворвался и сделал энергичный ход.
М-м-м... — Себастьян прожевал последний кусок. Конечно, кузина способна сама за себя постоять, однако неприятно, что какой-то фальшивый йог смеет к ней приставать. — А ты что?
Она пожала плечами:
Кулаком в живот ткнула.
Вполне в твоем стиле. Не превратила в лягушку-быка?
Она с достоинством выпрямилась:
Ты же знаешь, я так не работаю.
А Джимми Пакипски?
Совсем другое дело. Мне было всего тринадцать. — Не удалось сдержать усмешку. — Вдобавок я его сразу же превратила обратно в гадкого мальчишку.
Только потому, что Ана заступилась. — Себастьян взмахнул вилкой. — И бородавки у него остались.
Самое меньшее, что я могла сделать. — Она дотянулась, схватила его за руку, — Черт возьми, я по тебе соскучилась.
Он крепко стиснул ее пальцы:
—И я по тебе. И по Анастасии. Что-то почувствовалось, не могло не почувствоваться — их связывают слишком старые, слишком прочные узы.
—Что с тобой, милый?
—Ничего изменить невозможно. — Он легонько поцеловал ей руку и выпустил. Не хочется думать, ослаблять защиту, позволив кузине настроиться на волну. — Как насчет взбитых сливок?
Моргана, тряхнув головой, чуяла горе, даже прочно заблокированное.
—Что случилось? Ты работал над делом о похищении мальчика...
Себастьян подавил внезапную острую боль.
—Не успели спасти. Полиция Сан-Франциско сделала все возможное, но похитители запаниковали. Ему было всего восемь лет.
Ох, как жалко. — Всплеснулась общая волна скорби. Моргана подошла, присела к кузену на колени. — Ох, Себастьян, как жалко...
Нельзя поддаваться горьким сожалениям. Иначе тоска загрызет. — Ища утешения, он потерся щекой о ее волосы. Боль утихает, пока она ее с ним разделяет. — Проклятье, ведь я подобрался так близко к мальчишке! В таких случаях думаешь: зачем тебе дан этот дар, если все равно ничего сделать не можешь?
