Он отошел в сторону.
— Постарайся не двигаться. — Он встал за мольберт. — Говори со мной.
— О чем? О том, как нелепо я себя чувствую?
— Почему бы нам с тобой вечером не покататься на лодке? Мы напросимся на обед к Анне, а после быстренько уйдем.
— Я не могу думать об обеде и, уж конечно, о твоей невестке, когда я голая.
— Люди увидят потрясающе красивую женщину.
— О боже, и моя мать тоже! — сказала Дрю в ужасе.
— Как она, кстати? Они с отцом все еще вместе?
— Насколько я знаю, да. Но они очень недовольны мной.
— Очень трудно всегда всем угождать.
Он нарисовал изгиб ее плеча, стебель шеи, изящную линию груди. А потом начал писать ее красками.
Она перестала думать о своей позе, забыла про скромность и завороженно наблюдала за тем, как он работает. Какие бы фантазии ни проносились сейчас в его голове, она ощущала себя с ним единым организмом и не хотела нарушать это наваждение.
Правда ли, что натурщица всегда влюбляется в художника? Может, это естественно, что он ей сейчас нужен как никогда.
Когда он посмотрел на нее, словно пытаясь впитать всю ее сущность, ее пробила дрожь.
— Можно я посмотрю, что ты уже сделал?
— Угу.
Он положил кисть, взял со стола тряпку и так и стоял, не отрывая взгляда от портрета.
Дрю встала с кровати и, завернувшись в халат, встала рядом с ним. Сделана всего небольшая часть, поняла она, но уже видно, как это превосходно.
— Это прекрасно.
— Да, получится замечательно, — согласился Сет. — Это хорошее начало. — Потом наклонился и прошептал ей на ухо: — Я схожу с ума по тебе. И ты это знаешь.
Ее губы изогнулись в улыбке, и в ней он прочел понимание.
Он увидел все, что хотел, в это одно мгновение — знание, уверенность, желание и обещание.
Она вернулась к кровати, легла и продолжала позировать.
— Это будет моя самая лучшая работа. И ты знаешь почему?
Она покачала головой.
— Потому, что в этом портрете — все, что ты для меня значишь. То, что я почему-то знал с первой же минуты, как только увидел тебя. — Он подошел к кровати. — Я люблю тебя.
У нее перехватило дыхание.
— Я знаю. — Она прижала руку к сердцу, удивляясь, как это оно еще не выпрыгнуло у нее из груди. — Я знаю. И мне почему-то страшно. Сет, это потому, что я тебя тоже люблю.
Она вскочила, разбрасывая розовые лепестки, и бросилась в его объятия.
Глава десятая
ураган по имени Анна пронесся по дому, и все мужчины попрятались кто куда. Она пролетела по гостиной, подхватывая с пола носки, ботинки, пустые стаканы. К тому времени, как она добралась до кухни, почти никого из домашних не осталось. Даже собака куда-то спряталась.
Сет, кашлянув, сказал:
— Послушай, Анна, это ведь всего лишь ужин.
Она так и взвилась:
— Ах, всего лишь ужин?
— Ведь у тебя было что-то приготовлено для нас всех, так что же делать из этого проблему? — добавил он. — Дрю не привередлива.
Анна громко хлопала дверцами шкафов на кухне.
— Так, по-твоему, это нормально — предупредить меня всего за час до гостей?
— Да какие там гости? Мы думали просто перекусить, а потом…
— Ах, вы, значит, собирались перекусить на бегу. — Она направилась к нему. — Оставайся на месте! — строго скомандовала Анна, когда Сет сделал попытку выскользнуть из комнаты.
— Ну хорошо, хорошо. Но зачем делать из этого проблему? К нам ведь часто кто-нибудь приходит на ужин.
— Это совсем другое.
Так как Анна только что вытащила большой разделочный нож, Сет решил с ней не спорить:
— Ты, конечно, как всегда, права. Извини. Я помогу тебе.
— Естественно, поможешь. Вот картошка, почисть.
— Слушаюсь и повинуюсь.
— Джейк! Уберись там у себя внизу. А ты, Кевин, пропылесось дом.
— Почему ты хочешь, чтобы они меня возненавидели?
Анна в ответ только бросила на него непреклонный взгляд.
— Когда закончишь с картошкой, порежь ее вот на такие кусочки. — Она показала, какие именно.
— Я хочу, чтобы ты знала: внизу не я один все разбросал, — вбежал в кухню Джейк и ехидно усмехнулся, глядя на Сета.
— Накрой на стол. Достань приличные тарелки, только помой сначала руки.
Джейк подошел к мойке:
— Я никогда не приведу свою девушку к нам домой.
— Да и я теперь дважды подумаю, — пробормотал Сет.
— Извини, что ты сказал? Что-то я не расслышала.
Он поморщился:
— Да ничего такого. Просто я не понимаю. Дрю здесь уже была и ужинала с нами, и ты не устраивала из этого проблемы.
— Это было совсем другое. Она заехала неожиданно, и потом ты был с ней едва знаком. Ты никогда не приглашал женщину, в которую влюблен, в наш дом на ужин.
— Я не говорил, что влюблен в Дрю.
— А что, я совсем глупая или слепая?
— Я только-только ей самой сказал об этом. Откуда же ты знаешь?
— Потому что, дурачок, я тебя люблю. — Она крепко обняла его и сказала: — Я так хочу, чтобы ты был счастлив.
— Я действительно счастлив. — Он прижался лицом к ее волосам. — И немного чего-то боюсь.
— Это всегда так, когда любишь по-настоящему. — Она еще секунду подержала его в объятиях, а потом отпустила. — Достань мыло для гостей, полотенца, опусти сиденья в туалетах.
— Я очень вам благодарна, что вы пригласили меня вот так, без всякого предупреждения. Уже во второй раз.
Анна поставила на стол голубую вазу с веселым душистым горошком, который ей принесла Дрю.
— Мы всегда рады тебя видеть. И потом, никаких особых хлопот ты нам не доставила.
Джейк, стоявший позади Дрю, закатил глаза.
— Может быть, я чем-то могу вам помочь?
— Да все нормально, спасибо.
Анна приподняла крышку над сковородкой, проверяя, как там курица.
— А ты сама дома готовишь?
— Я прекрасно научилась варить макароны, подогревать соус из банки и смешивать все это вместе.
— Ах ты, бедняжка! — сказала со смехом Анна. — Когда-нибудь я научу тебя делать очень вкусный, самый простой, красный соус. — Сет… — Анна вся расцвела в улыбке, когда он вошел на кухню. — Открой вино, пожалуйста, и налей Дрю. А потом пойди покажи Дрю, как цветут мои многолетники. А я тем временем закончу с ужином.
