Яр крепче стиснул её руку, а затем резко отпустил.
– Пистолет с собой возьми.
– Хорошо.
Яна замешкалась, сомневаясь, уйти ли молча или задать вопрос, но затем решила всё-таки спросить:
– А если мне придётся стрелять? Если я его убью, ты когда-нибудь меня простишь?
Яр стиснул зубы.
– Не знаю, – медленно сказал он. – Но будем надеяться, что никому стрелять не придётся вообще.
Они оделись – молча, каждый в своей части коттеджа – и так же молча вышли из дома. Со стороны казалось, что ничего не изменилось со вчерашнего дня, только внутри каждый был напряжён как струна.
Так же молча добрались до центрального корпуса и у самого входа, как и предчувствовал Яр, встретили Богдана – вместе с его двухметровым бодигардом.
Яр сжал плечо Янки и кивнул курившим у дверей мужчинам.
– Протрезвел? – спросил Яр первым.
Богдан, который как раз хотел спросить то же самое, сконфужено кивнул.
– В любви признаваться больше не будешь?
– Я понял всё, – буркнул мрачно Богдан. – Ты днём делаешь что?
– Ничего – мы тут только третий день.
– На лодках кататься пойдёшь? А вечером шашлычки. Я проставляюсь – за всё, что начудил.
Яр задумался, но только хмыкнул.
– Посмотрим, – сказал он. – Я тебя попросить хотел… Своди Янку, пристань ей покажи. А я тут пока документы оформлю, да нервы кое-кому потреплю. Телек не работает. Можешь себе представить? За такие-то бабки.
Богдан хохотнул.
– А что ты хотел? До ближайшей вышки сотня километров.
– Я хотел люкс, – отрезал Яр. – И то, что люкса у них нет – мне строго пофиг. Так ты Янку пока развлечёшь или нет?
– Развлеку, – Богдан с интересом посмотрел на Янку, будто этого предложения только и ждал.
– Тогда договорились. Я в дирекцию, через час тоже на пристань подойду.
– Будем ждать, – Богдан улыбнулся и кивнул Яне, предлагая следовать за собой.
Яр подождал, пока они отойдут по тропинке достаточно далеко, а сам нырнул в здание и, поймав первую попавшуюся горничную, потребовал телефон. Аппарат нашёлся довольно быстро, хоть и хрипел безбожно, почти не давая расслышать то, что творилось на другом конце.
Первым делом Яр набрал номер Ивана и тут же получил отчёт о том, что никто за Яром не следил, и потому Богдан никак не может быть подослан конкурентами.
– А сам ты где? – поинтересовался Яр.
– Как где? – удивился Иван. – В Москве, Ярослав Игнатьевич. Вы же мне звоните в Москву?
– А то, что я тебе сказал залечь, это ничего?
Иван молчал.
– Ладно, проехали. Богдана всё-таки пробей. Хочу знать, с кем он сейчас работает и что ему надо.
Он повесил трубку, но на пристань не пошёл. Странное, нехорошее предчувствие повисло у него в голове, и Ярослав набрал ещё и номер Романа.
– Ярослав Игнатьевич, вы где? – выпалил тот с разбегу безо всякого приветствия.
– Далеко, – буркнул Яр. – Иван знает. А что?
В трубке какое-то время царило молчание, а потом Романа прорвало:
– Есть информация, что вас собираются убить. За ту плёнку, что вы пустили в дело.
– Какое дело?
– Вы знаете, Ярослав Игнатьевич. Журавлёв взбешен. Послал за вами киллера, это почти сто процентов.
– Куда послал? – рыкнул Яр, начиная выходить из себя. Проходившая мимо горничная отшатнулась, и он спросил уже тише: – Куда послал? Меня выследили? Где я, знает только Иван.
Роман молчал.
Яр закрыл глаза.
– С Иваном поговорить. И серьёзно. Но не кончать. Приеду – сам разберусь. Про киллера известно что? Приметы какие-нибудь?
– Татуировка… Патрон на плече и цифры «1985». Только вряд ли у вас время будет разглядывать плечо.
Яр похолодел. Он помнил эти цифры и этот патрон как сейчас. И даже помнил спор, что лучше колоть – год или слово «Кабул». Он так и наколол себе – «Кабул», а вот Богдан…
– Ярослав Игнатьевич, где вы? К вам ребят прислать? – спросил Роман в который раз, но в ответ услышал только короткие гудки.
Всю дорогу до пристани Яна не могла заставить себя расцепить пальцы, сжавшиеся на рукояти пистолета. Она то и дело поглядывала искоса то на Богдана, то на его телохранителя, не зная, откуда ждать атаки в случае чего. И в то же время не могла заставить себя перестать думать о том, какое значение имеют этот человек и его мнение для Ярослава.
Прошедшая ночь, какой бы болезненной она ни была, могла бы войти в десятку лучших её с Яром ночей – потому что Яр говорил слова, которые заставляли пробуждаться и снова петь её сердце, уже уставшее надеяться на ответные чувства. И в то же время Яна тогда уже отчётливо поняла, что не было бы этой ночи и не было бы этих слов, если бы не сидел в ресторане турбазы Богдан, внезапно и бессовестно напомнивший Яру о том, о чём Яр думал все прошедшие годы. То, что Яна готова была дать ему в любую минуту, но что Яр не хотел принимать от неё.
И вся эта ночь с её признаниями и жаркими ласками была лишь местью, желанием что-то доказать Богдану и самому себе. Доказать, что теперь он свободен от прошлого, которое тем не менее всё ещё довлело над ним.
Яна, стиснув зубы и чуть замедлив шаг, так чтобы оказаться немного позади, разглядывала статную фигуру и копну густых чёрных волос. Богдан и в самом деле походил на цыгана – в каждом его слове отражалась заразительная полуулыбка, и Яна не могла отделаться от мысли, что если б не Яр, она наверняка бы на такого запала.
Она пыталась представить, какой могла бы быть его сестра. Наверняка такая же чернявая и врятли скромная, подобные внимания Яра никогда не привлекали.
«Совсем непохожая на меня».
Богдан шёл чуть впереди и рассказывал что-то, будто не было между ними щекотливых недомолвок, а просто показывал он местные достопримечательности случайной туристке.
– А вот здесь, – Богдан остановился перед шатким мостиком через глубокий овраг, – ещё в XIX веке волок к себе на родину монгольский хан пленную княжну.
Он остановился и посмотрел на Янку с лёгкой насмешкой, будто ожидал увидеть на её лице испуг.
Яне в самом деле стало немного не по себе – овраг уходил отвесно вниз и доставал как будто бы до самого центра Земли, а мостик был таким утлым, что казалось, его легко раскачать и оборвать одной рукой.
– Кой чёрт здесь делала княжна? – спросила Яна мрачно.
Богдан недовольно прицокнул языком.
– Это не по правилам. Ты должна спросить, что было потом.
– Потом она ему врезала по яйцам, завязалась борьба и оба рухнули вниз, где и свернули себе шею.
