– А я решаю что-нибудь? – на секунду в глазах Янки мелькнула злость, и Яр даже обрадовался, увидев её.
– Поясни.
– Да не вешай мне лапшу на уши, Яр. Тебе нужно было подставное лицо, ты и записал клуб на меня. Хочешь, чтобы я поверила, что я здесь кто-то? Да стоит мне пальцем шевельнуть без твоего приказа, как ты меня изобьёшь. Оно мне надо? Пусть будет всё как есть. Твоя игрушка, тебе и играть.
– Сейчас врежу, – предупредил Яр.
– Ну врежь! Тебе же повод не нужен. Я как девочка для битья у тебя. Хотя – почему как? Для того ты меня и купил.
Яр не выдержал и всё-таки ударил её по лицу – ладонью, просто чтобы заставить замолчать, а когда Янка в самом деле замолкла, тут же почувствовал, что они возвращаются к тому, с чего начали, и инстинктивно притянул к себе за затылок.
Какое-то время стоял так молча, касаясь лбом лба Янки, а потом, не отстраняясь, заговорил.
– Что происходит, Яна? Я не пойму, что на тебя нашло?
– Ничего, – Янка устало покачала головой, и Яр понял, что даже сейчас она просто позволяет притягивать себя ближе, но не отвечает никак.
– Это после Серова, так? Он что-то сделал тебе?
Янка покачала головой.
– Ничего, что бы со мной не делали до тех пор.
– Вот этого я и не могу понять! – Яр всё-таки отодвинулся и посмотрел ей в глаза. – Ничего же не было, чего бы не было до сих пор.
Янка прикрыла глаза.
– Яр… я просто поняла кое-что.
– Так может и меня просветишь?
Янка пожала плечами.
– Ты это знал всегда. Я думала, что если буду стараться, то буду тебе нужна. Думала, если буду делать всё, что ты скажешь, то когда-нибудь ты полюбишь меня. Думала… – Янка сглотнула подступивший к горлу ком, – я думала, принесу тебе этот клуб – и ты поймёшь, что я правда хочу быть тебе нужной. Что я на всё готова ради тебя. Но ничего ведь не изменилось, Яр, так? Тебе всё равно, что я делаю. Всё равно, что я чувствую к тебе. Тебе просто нужна подстилка – для тебя и для тех, кому ты захочешь меня подложить. Так?
– Не так.
Яр отодвинулся, и когда Янка открыла глаза, то увидела, что тот отошёл в другой конец комнаты. Яр молчал, и Янка продолжила сама.
– Я больше не могу верить, Яр. Не могу надеяться, что нужна тебе.
Яр повернулся наконец и посмотрел на неё.
– Чего ты хочешь от меня? – спросил он.
Янка пожала плечами. Затем покачала головой.
– Ничего.
Яр продолжал смотреть на неё выжидающе, и Янка продолжила:
– Я сейчас хочу только уехать отсюда. Далеко-далеко.
Яр прикрыл на секунду глаза.
– Хорошо.
– Хорошо? – на секунду Янку охватил страх от мысли, что её желание в самом деле может исполниться.
– Хорошо, – повторил Яр. – Я подумаю, что можно сделать. В любом случае, – он шагнул вперёд и остановился от Яны в полушаге. – Этот клуб в самом деле твой. Ты можешь делать с ним всё, что захочешь. У меня только одно условие – мы продолжаем торговать здесь наркотой, и Семён продолжает сюда ходить. Пока я не решу этот вопрос.
22 марта 1995 года
Честно говоря, я не знаю, что теперь делать.
Всё потеряло смысл, когда я поняла, кто я для Яра на самом деле. Я даже… не человек. Там, в лифте, я ощущала себя резиновой куклой, с которой он удовлетворяет секундную прихоть. Давно уже у меня не было такого отвратного чувства – с того самого первого раза, когда он взял меня, пока я спала.
Когда я думаю о том, насколько другим обычно был наш секс, мне снова хочется верить, что я больше чем его… шлюха. Потому что я чувствовала, как он тянется ко мне навстречу. Я чувствовала, как кончики его пальцев невольно ласкают моё тело. Я видела – или мне казалось, что видела – как по-особенному смотрят на меня его глаза, будто он впадает в гипноз.
Умом я понимаю, что всё это придумала сама. Но отказаться от этой веры не могу. Потому что… потому что тогда мне надо признать, что я просто шлюха. И думать, что делать дальше – а я не знаю что.
Он сказал, что подарил мне клуб, но я не думаю, что он позволил бы мне уйти. Наверное, он всё ещё мстит за то несчастное лето… Как будто два года моего ада не достаточная месть.
Впрочем, наверное, и правда недостаточная. Это для меня оно было всего лишь летом, а для него превратилось в целую жизнь.
И всё равно. Он давно уже вернул назад всё, что мог потерять. Так откуда эта жажда причинять мне боль?
Недавно он привёл меня на очередную встречу и при мне стал обмениваться шлюхами с очередным партнёром. Я сидела, замерев, и боялась вздохнуть, обратить на себя внимание, потому что в следующую секунду он мог расплатиться и мной.
А я больше так не могу. Это всё потеряло смысл, когда я поняла, что я ничто для него… И этот клуб не исправит уже ничего. Это просто подачка, объедки, которые бросают собаке.
***
– Что ты делаешь?
Янка резко захлопнула тетрадь, обнаружив, что Яр стоит уже в шаге от неё.
– Стихи пишу, – буркнула она и торопливо спрятала тетрадь за шиворот, чтобы в случае чего труднее было отобрать.
– Правда?
– Да.
Яр усмехнулся и пристроился на кровати рядом с ней.
– Хочешь, песню тебе запишем?
– Что?..
– Ну, знаешь, у нас многие так делают. Девочкам нравится – цветы, аплодисменты.
Янка скрипнула зубами и медленно повернулась к нему.
– Я не «девочка», Яр.
Яр пожал плечами.
– Но ты же любишь внимание, – он коснулся кончиками пальцев щеки Янки и провёл к подбородку, цепляя прядку волос. – И ты красивая. Тебя будут покупать.
– Дашу запиши, – процедила Янка.
Яр поморщился.
– Зря ты так. Не хочешь – не надо. Сиди тут взаперти, как сидишь.
Яр замолчал и убрал руку, но через пару секунд всё равно притянул Янку к себе. Сам он полулежал на широкой двуспальной кровати, откинувшись на подушки спиной и свесив ноги на пол. Янка лежала рядом на животе.
Теперь же Яр перевернул её, заставляя улечься спиной себе на грудь. Прошёлся руками по животу – одной вверх, до самого горла, другой вниз, так чтобы можно было забраться под футболку.
Янка дёрнулась, останавливая его руку раньше, чем та доберётся до тетради.
– Я не трогаю, – тут же заверил её Яр и скользнул пальцами вниз. Мягко сжал, а другой рукой обхватив Янку за шею, заставил запрокинуть голову себе на плечо и поцеловал – глубоко и неторопливо, не допуская мысли о сопротивлении и от того не пытаясь утвердить своё превосходство. Янка выгнулась и задышала тяжело, теснее прижимаясь к его руке, но Яр прекратил поцелуй и отодвинулся чуть-чуть.
