Серов к ней не приставал. Всё время, пока поднимались в лифте на седьмой этаж, он стоял, прислонившись к стенке, засунув руки в карманы чёрного пальто, и исподлобья рассматривал Янку.
Янка тоже его рассматривала, но первым делом всё же рассмотрела лифт – камер не было или она их попросту не нашла.
– Чего ты от меня ждёшь? – спросила она, убедившись, что за ними никто не наблюдает.
– Не волнуйся, – ответил Серов. – Я всё сделаю сам.
Двери лифта открылись, и они вышли. Квартира на этаже была одна, как и у них с Яром, хотя холл и попроще.
Серов открыл дверь своим ключом, и когда загорелся свет, Янка отметила, что квартира вообще обставлена как-то совсем не комильфо.
– Любишь дядюшку Скруджа? – поинтересовалась она.
Серов нахмурился, но ничего не сказал. Молча принялся разматывать шарф и снимать пальто. Только покончив со своей одеждой, он подошёл к Яне и обнял её, отчего та, и без того продрогшая с мороза, задрожала ещё сильней.
– Замёрзла? – мягко спросил Серов.
– Да.
– Согреть?
Не дожидаясь ответа, Серов коснулся поцелуем изгиба её плеча.
Губы у него были сухие и мягкие, но Янка всё равно необыкновенно отчётливо ощущала, что эти губы чужие и здесь их быть не должно. Или, может быть, её самой не должно быть в этой квартире, в этом доме, рядом с этим мужчиной?
– А можно, я позвоню? – спросила она неожиданно для себя самой. Вся решимость испарилась, а план явно летел к чертям, потому что квартира никак не могла быть квартирой Серова. Нужно было срочно придумывать что-то новое, но Янка толком не знала, что. Весь план теперь казался глупым.
– Тут телефона нет, – подтвердил её подозрения Серов и попытался поцеловать ещё раз, но Янка вывернулась и скользнула в глубь коридора к двери.
– Слушай, Миш, я, и правда, продрогла, – сказала она. – Может, хоть чаю сначала? Или водочки, а?
Серов явно был недоволен, но после небольшой паузы кивнул.
– В комнате посиди, – сказал он и указал на одну из двух дверей, а сам скрылся на кухне. Янка заглянула за дверь. Комната была как комната, только ощущение, что никто здесь не жил, возникало при взгляде на каждую деталь. Журналы на столе покрылись пылью, и последний номер датировался 93-м годом. Пепельница, стоявшая на подоконнике, была пустой, что само по себе могло бы не значить ничего. Из видеомагнитофона торчала кассета, и, присев напротив телевизора, Янка прочитала на бумажке имя: «Аня». Едва она успела произнести его про себя, как рука Серова перехватила кассету и, выдернув, куда-то убрала.
– Порнушка? – спросила Яна.
– Типа того.
– Поставишь?
– Не хочу.
Янка кивнула.
– Как скажешь. Как там чай?
– Почти готов. Сейчас принесу.
Серов развернулся к ней спиной, а в следующую секунду произошли сразу два события.
В прихожей грохнула дверь, но Янка ни услышать, ни осмыслить этого не успела, потому что едва Серов повернулся к ней спиной, схватила магнитофон и, обдирая провода, врезала им Серову в основание затылка. Тот покачнулся, но оружие явно оказалось менее прочным, чем его голова. Серов повернулся, собираясь ударить Янку в ответ, но явно пока ещё не понял толком, что именно происходит. В глазах его стояло это самое удивление, когда Янка, уже отбросившая магнитофон, ударила его под дых, а затем, когда Серов согнулся пополам, сложенными в замок руками по загривку.
На сей раз Серов осел к её ногам, а Яне показалось, что она оказалась в каком-то сюрреалистическом сне, потому что напротив себя, в открытых дверях, увидела разъярённое лицо Яра, державшего, для полного счастья, в руках «макар».
– Только не стреляй! – поспешно предупредила она и зачем-то продемонстрировала открытые ладони.
Яр окинул взглядом сначала Янку, затем скорчившегося у её ног мужчину.
– Этого убрать! – приказал он, кивнул на Серова, и тут же из-за его спины появились Иван и ещё один амбал. Серова скрутили и вывели прочь, а Яр остался стоять неподвижно, глядя на Яну.
– Ярик, я тут одну штуку нашла… – Янка извлекла из стола кассету и показала ему. – Я не успела посмотреть, но мне кажется, это интересно.
Яр отобрал у неё кассету и тоже прочитал, беззвучно шевеля губами: «Аня». Повернулся и крикнул охранникам:
– Квартиру обыскать.
Он схватил Янку за плечо так, что пальцы впились в тело, как клешни, и подтолкнул к двери.
На лестничной клетке обнаружилось ещё двое ребят в кожанках, но Яр дал им отмашку оставаться на месте.
Уже садясь в лифт, Янка услышала сдавленный мат и звуки ударов, обернулась посмотреть, что происходит в квартире, но ничего не смогла разглядеть.
А едва двери закрылись, Яр толкнул её к стене, и Янка неприятно ударилась затылком, а затем, выждав ещё пару секунд, ударил по кнопке принудительной остановки.
– Ты что творишь?! – прошипел он, знакомо пришпиливая Янку к стене взглядом и довершая дело двумя руками, поставленными по обе стороны от её головы.
Янка сглотнула.
– Я тебе помочь хотела. Компромат найти. Ярик, я бы не стала с ним спать…
– Да какое, к чёрту, спать?! – рявкнул Яр так, что услышали все семь этажей, и тут же понизил голос. – Он таких, как ты, убивает десятками, идиотка! – Ты волновался? – спросила Янка осторожно, и это предположение почему-то взбесило Яра так, как не бесил даже сам факт самовольной поездки к чёрту на рога. Чтобы найти это место, пришлось избить бармена и опросить всех, кто видел, как Янка выходила во двор. К тому же Тук ещё не говорил с ореховскими, и Яр сильно рисковал, затевая этот конфликт. Но если до этой секунды он ещё надеялся спокойно поговорить, то теперь тормоза сорвало окончательно, а следом за тормозами оказались сорваны трусики Янки, которая, едва ощутив внезапную атаку, почему-то залепетала: «Я с ним не спал!»
Яру было плевать – на самом деле плевать. Пока он ехал сюда, в дом на самой окраине Москвы, он трижды думал, что у него не выдержит сердце, и теперь кто-то должен был за это ответить.
Он вздернул Янку под колени, закинул щиколотки себе пояс, и та, видимо, инстинктивно, тут же обхватила Яра руками вокруг шеи. Нога тут же заныла от непривычного веса, но Яр только снова прислонил Янку спиной к стене, кое-как извернувшись, расстегнул брюки и вошёл.
Янка поскуливала и вжималась в Яра как могла. Ей было больно – Яр чувствовал это и в эти секунды как никогда хотел этой боли, хотел, чтобы Янка поняла… поняла что-то. Яр не знал, что именно та должна понять. Ногти Янки скребли шею Яра, разрывая кожу до крови, но Яру было плевать на эту маленькую месть и на собственную боль, потому что испуганная и не ждавшая подобного вторжения Янка была сухой и невозможно узкой. Удовольствия не было вообще, когда он излился внутрь напряжённого тела, только чуть прояснилось в голове.
