Она прислушалась к шуму ветра за окном, стиснула зубы и снова застучала по клавиатуре компьютера:
"Хотя телевидение, газеты и другие источники информации доступны в маленьких городках так же, как и в мегаполисах, там, где численность населения невелика, местные новости явно превалируют над глобальными, жизнь и поступки соседей кажутся гораздо важнее событий, происходящих за пределами общины.
Информация передается устно с различной степенью точности. Слухи и сплетни являются общепринятой формой общения и распространяются с завидной быстротой…"
Пальцы Сибил замерли, когда до нее донесся шум с балкона.
– Что?..
Филип легко распахнул балконную дверь.
– Замки на этих дверях – одно название. – Он прошел через гостиную к двери в коридор, открыл ее и забрал свою корзину. – Я решил, что можно рискнуть, – пояснил он, кладя розы рядом с компьютером. – Воровство в наших местах большая редкость. Можешь добавить это к своим наблюдениям.
– Ты вскарабкался по стене? – Сибил наконец обрела дар речи, но продолжала изумленно таращить глаза.
– И ветер отвратительный. – Филип открыл корзину, вынул бутылку шампанского. – Я принес выпивку. Хочешь?
– Ты вскарабкался по стене?
Филип ловко открыл вино, тихо хлопнув пробкой.
– Это невозможно… – Сибил никак не могла опомниться. – Вламываться сюда с шампанским, цветами.
– Но я это сделал. – Фил разлил шампанское по бокалам, наслаждаясь ее изумлением, очень льстящим его самолюбию. – Сибил, прости за утренний срыв. – Улыбаясь, он протянул ей бокал шампанского. – У меня было мерзкое настроение, и я сорвал зло на тебе.
– И теперь просишь прощения, вламываясь в мой номер?
– Я ничего не сломал. Кроме того, ты не собиралась открывать дверь, а цветы просто жаждали попасть сюда. И я тоже. Мир?
Филип вскарабкался к ней по стене. Сибил все еще не могла переварить этот факт. Никто никогда не совершал ради нее ничего подобного, ничего столь безрассудного. Она пристально смотрела в его золотистые глаза и потихоньку смягчалась.
– У меня работа. – Она указала на включенный компьютер.
Видя, что Сибил потихоньку сдается, Филип ухмыльнулся:
– А у меня черная икра.
Сибил забарабанила пальцами по краю клавиатуры.
– Цветы, шампанское, икра. Ты всегда так хорошо экипирован, когда отправляешься на взлом?
– Только когда хочу попросить прощения и сдаться на милость прекрасной женщины. Сибил, у тебя найдется хоть капля жалости для меня?
– Полагаю, найдется. Филип, я не нарочно скрыла от тебя телефонный звонок Глории.
– Я знаю. Поверь мне, если бы я не додумался сам, Кэм вбил бы это в мою голову.
– Кэм? – Сибил удивленно замигала. – Он меня ненавидит…
– Ошибаешься. Он очень о тебе волновался. Могу я убедить тебя оторваться от работы?
– Хорошо. – Сибил сохранила файл, закрыла компьютер. – Я рада, что мы больше не сердимся друг на друга. Это только все осложняет. Я сегодня днем виделась с Сетом.
– Я слышал.
Сибил сделала несколько маленьких глотков шампанского.
– Вы с братьями убрали дом? Филип жалобно взглянул на нее.
– Давай не будем об этом. И без разговоров кошмары будут преследовать меня до последних дней жизни. – Он взял ее за руку, привлек на диван. – Давай поговорим о чем-нибудь более приятном. Сет показал мне набросок лодки, с которым ты ему помогла.
– Он молодец, – похвалила мальчика Сибил. – Так быстро все схватывает. Он умеет слушать очень внимательно. Прекрасно видит детали и перспективу.
– И я видел твой набросок дома. – Филип потянулся за бутылкой и подлил ей шампанского. – Ты тоже молодец. Удивляюсь, что ты не стала художником.
– Я в детстве брала уроки. Рисование, музыка, танцы. В колледже я немного изучала живопись. – Счастливая оттого, что они помирились, Сибил откинулась на спинку дивана, наслаждаясь шампанским. – Но это так, хобби. Я всегда хотела изучать психологию.
– Всегда? – удивился Филип.
– Более-менее. Живопись не для таких, как я.
– Почему?
Вопрос явно застал ее врасплох.
– Это непрактично. Ты что-то говорил о черной икре?
"Ну вот, – подумал Филип, – первый шаг назад. Придется идти в обход».
Он вынул коробочку с икрой и крекеры, снова подлил Сибил шампанского.
– На чем ты играешь?
– На пианино.
– Правда? Я тоже. – Фил улыбнулся ей. – Мы обязательно сыграем в четыре руки. Мои родители любили музыку. Мы все на чем-нибудь играем.
Филип намазал крекер икрой и протянул ей.
– Иногда мы убивали субботние вечера, играя впятером.
– Все вместе? Как чудесно. Я всегда терпеть не могла играть перед кем-то. Так легко ошибиться.
– Ну и что? Никто не отрезал бы тебе палец за фальшивую ноту.
– Но мама расстроилась бы, и это было бы хуже, чем… – Сибил осеклась, нахмурилась, отставила бокал. Филип тут же воспользовался этим и снова подлил ей шампанского.
– Моя мама очень любила играть на пианино. Поэтому я и выбрала этот инструмент. Я хотела разделить с ней ее увлечение. Я так любила ее. Мы все ее любили, но для меня она воплощала все лучшее, что может быть в женщине. Я хотела, чтобы она гордилась мной. И когда я видела, что она мной гордится, когда она говорила об этом, я была так счастлива. Кое-кому за всю жизнь не удается заслужить родительское одобрение. – Сибил услышала в своем голосе горечь и тихо рассмеялась. – Я слишком много пью. Шампанское ударило мне в голову.
– Ничего страшного. Ты – среди друзей.
– Чрезмерное увлечение алкоголем – даже изысканным алкоголем – порок, – напыщенно заявила она.
– Этот порок тебе не грозит. Сибил, ты когда-нибудь раньше напивалась?
– Конечно же, нет. – Она обиженно округлила глаза.
– Тогда ты просто обязана напиться. – Филип легко коснулся бокалом ее бокала. – Расскажи мне, как ты в первый раз попробовала шампанское.
– Я не помню. Когда мы были детьми, нам часто подавали за обедом разведенное водой вино. Считалось, что мы должны научиться разбираться в винах. Как их подают, с какими блюдами. В какой бокал наливают красное вино, в какой – белое. В двенадцать лет я легко могла бы сервировать официальный обед.
– Правда?
Сибил пьяненько хихикнула.
– Это очень полезные знания. Мир может рухнуть, если не правильно рассадить гостей за обедом или подать ординарное вино к главному блюду. Неудавшийся прием – погубленная репутация.
