Наконец – с сознанием исполненного долга и стараясь не огорчаться из-за непоколебимости законов арифметики – Филип подвел итог и выписал чеки.
Внизу хлопнула дверь.
– Развлекаешься? – крикнул Кэм.
– Развлекаюсь.
– А кое-кому приходится вкалывать.
Кэм не считал бухгалтерию настоящей работой.
– Делаю то, что умею, – пробормотал Филип, захлопывая крышку компьютера, затем сложил отпечатанные счета в аккуратную стопку, сунул чеки в задний карман и отправился вниз.
Кэм, уже надевший пояс с инструментами и переключивший радиоприемник с любимых Филипом блюзов на бешеный рок, аккуратно снял обручальное кольцо и убрал его в карман. Вечером кольцо вернется на свое законное место. При работе с электроинструментами украшения могут стоить пальца, но братья не оставляли обручальные кольца дома.
И Кэм, и Этан так или иначе предпочитали всегда держать кольца при себе. «Как символ? Как подтверждение их нового статуса?» – размышлял Филип. И сам удивился, почему думает об этом.
Кэм холодно взглянул на Филипа, потянувшегося к своему рабочему поясу.
– Не ожидал увидеть тебя таким бодрым и так рано. Кажется, ты накануне поздно лег спать.
– Только не начинай брюзжать.
– Я просто комментирую.
Кэм обращался за поддержкой к Анне, но та отругала его: ему должно быть стыдно, он не должен вмешиваться, он должен понять чувства брата… Уж лучше получить от братца в морду, чем терпеть словесные оплеухи жены.
– Хочешь путаться с ней, твое дело. Она – красотка, хоть и холодная.
– Ты ее не знаешь.
– А ты знаешь? – Глаза Филипа вспыхнули, и Кэм поднял руки. – Хорошо, хорошо. Это твое личное дело. Только помни о Сете.
– Сибил искренне хочет помочь. И она вовсе не холодная, просто росла в такой среде.
– В богатой среде, – уточнил Кэм.
– Да… Частные школы, лимузины, загородные клубы, слуги.
– Трудновато жалеть ее.
– Не думаю, что она ищет сочувствия. Особенно от нас, – предположил Филип.
Кэм пожал плечами и подхватил поднятую Филипом доску.
– Все равно Сибил кажется мне холодной, а не несчастной.
– Скорее сдержанной. Осмотрительной. – Филип вспомнил, как Сибил отреагировала на его признания, но это случилось в первый и единственный раз. Может, Кэм и прав… – Значит, только вы с Этаном имеете право на личную жизнь?
– Нет… – Кэм с легким удивлением взглянул на Филипа. Кажется, братишка серьезен, как никогда прежде. – Ладно. Я поговорю с Сетом о ней.
– Я сам поговорю.
– Как хочешь.
– Он тоже много значит для меня.
– Я знаю.
Филип вытянул из-за пояса молоток.
– Раньше так не было.
– И это я знаю. – Несколько минут братья работали молча. – Но ты все равно от него не отступился.
– Я старался ради папы.
– Мы все старались ради папы. Теперь – ради Сета.
К полудню скелет корпуса покрылся дощатой плотью. Соединение планок внахлестку – трудоемкий, утомительный процесс, но качество и красота – торговая марка Куинов.
"Конечно, Кэм – самый искусный плотник из нас троих, – подумал Филип, оглядывая результат их трудов, – но и я не слабак. Да, я тоже кое-что умею».
– Ты прихватил ленч? – спросил Кэм.
– Нет.
– Вот черт! Держу пари. Этан не голодает. Грейс наверняка сунула ему кучу еды: жареных цыплят или домашней ветчины.
– У тебя тоже есть жена, – напомнил Филип не без ехидства.
Кэм фыркнул и закатил глаза.
– О да. Если я попрошу Анну готовить мне каждое утро ленч, она просто вмажет мне портфелем по физиономии и спокойно отправится на работу. – Кэм задумался на пару секунд. – Однако нас двое. Можем поймать Этана врасплох и свистнуть его ленч.
– Предлагаю более простой вариант. – Филип выудил из кармана четвертак. – Орел или решка?
– Орел. Проигравший покупает ленч на свои. Филип подбросил монету и ловко поймал ее. Орел ехидно подмигнул ему.
– Проклятие! Что ты хочешь?
– Сандвич с тефтелями, большой пакет чипсов и ведро кофе.
– Прекрасно. Закупоривай себе артерии.
– А я не понимаю, как можно есть траву и йогурты. Все равно помрешь, так уж лучше наевшись.
– Я не мешаю тебе, ты не мешай мне. – Филип протянул Кэму чек. – Держи и не трать все сразу.
– Ну, спасибо. Теперь я могу удалиться на покой. И Этану тоже что-то досталось?
– Немного.
– А тебе?
– Я обойдусь, – сказал Филип, натягивая куртку. Кэм прищурился.
– Это не правильно.
– Я веду бухгалтерию и знаю, что правильно, а что нет.
– Ты тратишь время и силы, значит, должен получать свою долю.
– Ничего мне не надо, – повторил Филип, направляясь к выходу. – Когда понадобится, возьму.
– Упрямый сукин сын, – раздраженно забормотал Кэм. – И как прикажете ругаться с ним, если он несет такую чушь?
Вернувшись к работе, Кэм никак не мог отделаться от мыслей о брате. Фил ворчит с утра до ночи, придирается из-за каждой ерунды, из-за каждой ничтожной мелочи, а потом сам же все и улаживает. Загоняет тебя в угол, а потом встает рядом, плечом к плечу. И будто всего этого мало, спутался с женщиной, от которой можно ждать чего угодно.
С ума сойти можно… ну, ничего, он сам присмотрит за Сибил Гриффин. И не только ради Сета. Может, у Филипа и неплохие мозги, но, стоит появиться смазливому личику, и парень дуреет, как последний болван.
– Карен Лоусон, которая работает в отеле с тех самых пор, как втрескалась в младшего Маккинни, видела это собственными глазами. Карен позвонила своей маме, а поскольку Битти Лоусон – моя старая подруга и партнер по бриджу, хотя – если не следить за ней – запросто может прихлопнуть козырного туза, она тут же позвонила мне и все рассказала.
Нэнси Клермонт чувствовала себя в родной стихии, а ее родной стихией были сплетни. Поскольку ее муж, а следовательно, и она, владели приличной собственностью в Сент-Крисе, и в эту собственность входил старый амбар, который братья Куины – между прочим, необузданная троица – арендовали под свою верфь, – хотя один господь знает, чем еще они там занимаются, Нэнси считала своим святым долгом поделиться пикантными новостями.
Конечно, сначала она воспользовалась телефоном, но невозможно получить полное удовольствие, когда не видишь реакции собеседника. Поэтому Нэнси вырядилась в новехонький брючный костюм цвета спелой тыквы, купленный по каталогу «Пенни», что не каждому по карману, и отправилась в кафе «У Кроуфорда» покрасоваться и посплетничать.
