– Чего ты так разозлилась? Я просто решил, что мы справимся с этим сами – и со страховой компанией, и со сплетниками. Ведь мы знаем, что Сет – не внебрачный ребенок Рэя.
– Что?! – Пораженная, Анна прижала руку к сердцу. – Говорят, что Сет – внебрачный ребенок твоего отца?
– Говорят, но это брехня!
– Господи, а ты подумал хоть на минуту, как Сет реагирует на подобные разговоры? Ты подумал хоть на минуту, что я должна была знать об этом, чтобы все взвесить, чтобы как следует помочь Сету?
Кэм сунул большие пальцы в карманы.
– Да, я думал об этом… и не сказал тебе. Потому что мы справляемся! А сейчас мы говорим о моем отце.
– Мы также говорим о несовершеннолетнем ребенке, находящемся под твоей опекой.
– Вот именно, под моей! И я делаю все, что считаю лучшим для него. Я не рассказал тебе о страховке и сплетнях, потому что все это – ложь,
– Может, и ложь. Но, не рассказав мне, ты сам солгал.
– Я не собирался распространять вздор о том, что парень – незаконнорожденный ребенок моего отца!
Анна понимающе кивнула.
– Ну так выслушай незаконнорожденного ребенка другого мужчины. Рождение вне брака не делает Сета менее ценной личностью.
– Я совсем не это имел в виду… – начал Кэм и потянулся к ней, но она отступила.
– Не надо, – Кэм схватил ее за руки, – не бросай меня! Ради Бога, Анна, моя жизнь за эти месяцы вывернулась наизнанку, и я не знаю, как скоро смогу привести ее в норму. Приходится думать о ребенке, о бизнесе, о тебе… Маккензи рыщет вокруг, кассирши в супермаркете обсуждают нравственность моего отца, эта стерва, мать Сета, в Норфолке…
– Подожди! – На этот раз Анна не отстранилась, она отшатнулась. – Мать Сета связалась с вами?
– Нет. Нет! – У Кэма уже воспламенились мозги. – Мы наняли частного сыщика, чтобы выследить ее. Филип считает, что нам лучше знать, где она и что замышляет.
– Понимаю… – Сердце Анны раскололось на две половинки: одна принадлежала женщине, другая – социальному работнику. И обе кровоточили. – Она в Норфолке, но ты и об этом не потрудился рассказать мне.
«Я сам загнал себя в угол, – понял Кэм. – И выхода нет».
– Да, не рассказал. Вероятно, я был не прав.
Я как-то не подумал о… Впрочем, это уже неважно.
– Социальная служба должна быть поставлена в известность.
Кэм медленно кивнул, не сводя глаз с ее лица.
– Полагаю, это только что произошло.
«Теперь между нами пропасть», – поняла Анна.
– Ты явно не очень высокого мнения обо мне… да и о себе, кажется, тоже. Позволь мне кое-что объяснить. Какие бы чувства я ни испытывала лично к тебе в данный момент, мое профессиональное мнение не изменилось. Я по-прежнему считаю, что ты и твои братья – самые подходящие опекуны для Сета.
– Отлично! Значит…
– Но мне придется принять к сведению информацию, которую я только что получила, – продолжала Анна. – И задокументировать ее.
– Это только все испортит! – У Кэма все сжалось внутри при мысли о том, что он снова может увидеть тот смертельный страх на лице Сета. – Я не позволю каким-то мерзким сплетням портить его жизнь!
– В этом я с тобой могу согласиться. «Хоть в одном мои желания исполнились, – печально подумала Анна. – Я была рядом и видела, как Сет становится важным для него».
– Короче говоря, как социальный работник, я считаю, что о физическом и эмоциональном здоровье Сета хорошо заботятся. – Голос ее теперь звучал уверенно, профессионально. – Он счастлив и начинает чувствовать себя в безопасности. Кроме того, он любит тебя, а ты любишь его, хотя ни один из вас пока полностью не осознает этот факт. Я считаю, что вам все еще необходима консультация психолога, и это я тоже внесу в свой отчет и рекомендации, когда суд будет рассматривать постоянное опекунство. Как я говорила тебе с самого начала, моя задача – моя главная задача – обеспечить максимальное благополучие этого ребенка.
«Анна полностью на нашей стороне, – понял Кэм. – Несмотря на то, что я сказал ей, вернее – не сказал…»
Чувство вины ударило его наотмашь.
– Я всегда была абсолютно честна с тобой. Жаль, конечно, что ты не был так же честен, но…
– Анна, хватит, черт побери!
– Я еще не закончила, – холодно сказала она. – Я не сомневаюсь, что вы обеспечите присмотр за Сетом и надежно укрепите новый бизнес до того, как ты приведешь свою жизнь в норму – кажется, так ты это сформулировал? Очевидно, ты имел в виду возвращение к твоей карьере гонщика в Европе… Что ж, в таком случае тебе придется найти способ как-то совместить свои привычки с новыми обязанностями, но это меня уже не касается. Однако может случиться, что опекунство будет опротестовано – если так захочет мать Сета. Тогда дело снова будет пересмотрено. Могу обещать тебе одно: я сделаю все, что смогу, чтобы он остался с вами. Я – на его стороне, а следовательно, и на вашей. Вот и все.
К чувству вины, мучавшему Кэма, прибавился стыд.
– Анна, я понимаю, как много ты сделала. Я благодарен тебе…
Кэм протянул руку, но Анна замотала головой.
– В настоящий момент я не испытываю к тебе особого дружелюбия. Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне.
– Прекрасно. Я не дотронусь до тебя. Давай присядем и обговорим все спокойно.
– По-моему, мы только что все обговорили.
– Теперь ты упрямишься!
– Нет, просто пытаюсь быть реалистичной, ведь все совершенно ясно. Ты спал со мной, но не доверял мне – что ж, это моя проблема. И то, что я спала с мужчиной, который, с одной стороны, видел во мне развлечение, а с другой – препятствие, моя ошибка.
– Все было не так! – В нем снова нарастал гнев, подогреваемый паникой, но он не мог найти слов, не знал, как удержать ее. – Все было совсем не так…
– Но именно так вижу это я. А теперь я была бы тебе очень признательна, если бы ты довез меня до моей машины.
Анна отвернулась и вышла.
Кэм предпочел бы ярость ее убийственной невозмутимости. Он никак не мог пробиться сквозь ледяную броню, в которую Анна заковала себя. Вернувшись в дом, чтобы собрать свои вещи, она вела себя безупречно вежливо – даже дружелюбно – с Сетом и Филипом. Она была безупречно вежлива и с Кэмом… Так вежлива, что он чуть не превратился в ледяную статую.
Теперь Кэм стоял у парадной двери и таращился в пустоту. Он говорил себе, что все обойдется. Анна успокоится. Перебесится и успокоится. Она злится потому, что он не обнажил перед ней душу, не поделился интимными деталями своей жизни. Обычные женские штучки!
Женщины взяли на вооружение холодность, чтобы мужчины чувствовали себя слизняками.
Кэм решил дать Анне пару дней. Пусть остынет. Пусть образумится. Тогда он привезет ей цветы…
