– Ты не должен смешивать меня с чиновником из социальной службы, – тихо сказала она. – Тебе придется быть честным со мной, или все остальное ничего не будет значить.
– Я был с тобой честнее, чем с любой другой женщиной. И я знаю, кто ты.
– Хорошо. – Кэм наклонился поцеловать ее, и она положила ладонь на его щеку. – Посмотрим, что будет дальше.
14
Стоял чудесный весенний день. Ароматный воздух, теплый ветер, легкие облака, не позволявшие солнцу прожигать тело до самых костей. Этан направил свое рыболовное судно к причалу. Набережная, как всегда, кишела туристами, наблюдавшими за рыбаками и ловкими сборщиками крабов.
Сегодня Этан рано выполнил свою норму, и это вполне его устраивало. В баках под выгоревшим Полосатым тентом ползали раздраженные крабы. Уже к вечеру они попадут в чьи-то желудки. Он выгрузит улов, оставит помощника возиться с закапризничавшим мотором и отправится посмотреть, как продвигаются дела с водопроводом.
Ему так хотелось поскорее закончить ремонт! Впрочем, Этан Куин привык подавлять свои желания… Во всяком случае, он не позволял себе желать слишком многого. Однако в последнее время он страстно мечтал о собственном судостроительном бизнесе, и эта мечта должна была вот-вот осуществиться.
Когда судно ударилось о пирс, Саймон радостно гавкнул. Этан уже собирался закрепить тросы, когда к ним потянулись чьи-то руки. Даже не взглянув на лицо, он узнал их: длинные красивые пальцы без колец, без лака.
– Этан, я помогу.
Он поднял глаза и улыбнулся Грейс.
– Спасибо. Что ты делаешь на пристани в разгар дня?
– Собираю крабов. Бетси решила отдохнуть, так что понадобилась еще одна пара рук. Все равно мама хотела взять Обри на пару часов.
– Грейс, ты должна думать и о себе.
– О… – Она ловко закрепила тросы, выпрямилась и пригладила короткие волосы. – Когда-нибудь. Вы уже доели свинину, которую я приготовила вчера?
– И даже подрались из-за последнего куска. Очень вкусно. Спасибо, – теперь, исчерпав темы для непринужденной беседы, Этан не знал, куда девать руки, наконец придумал и почесал Саймона. – Хороший улов сегодня.
– Я вижу. – Но ее улыбка не коснулась глаз, она нервно закусила губу, а это был верный признак того, что Грейс тревожится.
– Какие-нибудь проблемы?
– Этан, я понимаю, как ты занят, и мне неловко задерживать тебя… – Она обвела взглядом причалы. – Но ты не мог бы немного пройтись со мной?
– Конечно. Заодно выпью чего-нибудь холодного. Джим, дальше ты действуешь сам.
– Есть, капитан.
Этан сунул руки в карманы и пошел рядом с Грейс. Собака бежала впереди. Он почти не замечал мелькающих пальцев сборщиков крабов, автоматически кивал, когда слышал приветствия, и отмечал запахи… потому что очень любил их:
запахи воды, рыбы, соли. И легкий аромат мыла и шампуня Грейс.
– Этан, я не хочу причинять горе тебе и твоей семье.
– Ты и не смогла бы, Грейс.
– Вероятно, ты уже знаешь… Просто я очень беспокоюсь, это так отвратительно! – В ее голосе кипел гнев, что было для Грейс большой редкостью. Ее лицо окаменело, губы угрюмо сжались. Этан решил увести ее подальше от пристани, подумав что не так уж сильно он хочет пить.
– Так расскажи мне, облегчи душу.
– И взвалить груз на тебя? – сказала она со вздохом.
Ей не хотелось огорчать его. Этан всегда был рядом, всегда подставлял плечо в трудную минуту. Когда-то Грейс ждала от него большего… но научилась принимать жизнь такой, какая она есть.
– И все-таки, я думаю, тебе лучше знать, – тихо сказала она. – Невозможно справляться с тем, о чем не знаешь. Объявился следователь страховой компании. Он разговаривает с людьми, задает вопросы о вашем отце и о Сете. А он-то решил, что с этим покончено! Этан легко сжал ее руку. Они уже ушли достаточно далеко от пристани, от лавок на набережной, от шума машин.
– Какие вопросы?
– О душевном состоянии вашего отца в последние недели перед аварией. О том, как он привез Сета. Сегодня рано утром этот инспектор приходил ко мне. Я подумала, что лучше поговорить с ним, – Грейс взглянула на Этана и испытала облегчение, когда он одобрительно кивнул. – Я сказала ему, что Рэй Куин был одним из лучших людей из всех, кого я знала, и выложила ему свое мнение о тех, кто собирает мерзкие сплетни.
Этан улыбнулся, и ее губы тоже слегка изогнулись.
– Он довел меня до бешенства! Уверял, что просто выполняет свою работу, а сам такой скользкий, вкрадчивый… Но я встревожилась еще больше, когда он спросил, знаю ли я что-нибудь о матери Сета и о том, откуда взялся мальчик. Я ответила, что не знаю и что это не имеет значения. Сет находится там, где должен быть, и точка. Надеюсь, я поступила правильно?
– Просто отлично.
Ее глаза потемнели и теперь были цвета штормового моря.
– Этан, я знаю, какую боль причиняют сплетни. Но вы не должны обращать внимание, – Грейс взяла его руки в свои. – Все, кто знает вашу семью, никогда не поверят в эти сплетни.
– Мы пробьемся, – Этан легко сжал ее руки и снова не знал, что делать дальше: то ли держать их, то ли отпустить. – Я рад, что ты рассказала мне. – Он все-таки отпустил ее руки, но продолжал смотреть ей в глаза и смотрел так долго, что она покраснела. – Ты мало спишь. У тебя усталые глаза.
– О… – Смущенная, Грейс коснулась кончиками пальцев припухлостей под глазами. И почему он замечает только то, что у нее не в порядке?! – Обри плохо спала ночью. Мне пора возвращаться, – сказала она, потрепав по голове терпеливого Саймона. – Я завтра приду к вам убраться.
Грейс поспешила прочь, грустно думая о том, что мужчина, замечающий только твою усталость и тревоги, вряд ли обратит на тебя внимание как на женщину.
А Этан смотрел ей вслед и думал, что она слишком хорошенькая, чтобы работать, как лошадь.
Инспектор страховой компании Маккензи вел очередное расследование. На данный момент его записи содержали описания человека, который при жизни был святым – с нимбом, огромным и ярким, как солнце. Бескорыстный самаритянин Рэй Куин не только любил своих соседей, но с готовностью взваливал на себя их трудности и с помощью преданной жены спасал человечество и демократию.
Но были и другие мнения. Кое-кто считал Рэймонда Куина напыщенным и назойливым деспотом, коллекционирующим трудных подростков, как другие коллекционируют марки, и использующим их как рабов, как бальзам для раздутого самолюбия и, возможно, как средство удовлетворения похоти.
Последнее мнение было гораздо интереснее, но высказывалось меньшинством.
Будучи человеком дотошным и осторожным, Маккензи сознавал, что правда, скорее всего, лежит где-то посередине: между святостью и греховностью.
